— У меня есть один секрет, который я должна сообщить ему, — заявила она.
— Что ж, расскажи ему свой секрет — но не больше десяти минут, — смилостивилась Лиззи.
Лиза постаралась изобразить свою самую радужную улыбку.
— Я принесла вам пятьсот евро, Матти. Не-Злодей пришел первым, опередив ближайшую лошадь на три корпуса.
— Говори потише, Лиза. Не хочу, чтобы кто-нибудь из них узнал, что играю на скачках, — сказал он.
— Нет, я сказала всем, что у меня есть секрет, который я должна рассказать вам.
— Они решат, что у нас с тобой роман, — заметил Матти, — но Лиззи скорее смирилась бы с ним, чем с азартными играми.
— Итак, куда мне положить деньги, Матти?
— Обратно в свою сумочку. Меня интересовал лишь азарт победы.
— Но, Матти, я не могу принять пятьсот евро. Я рассчитывала получить свой процент, скажем, пятьдесят евро, и все.
— Потрать их с умом, девочка, — сказал Матти, а потом голова его бессильно опустилась обратно на подушку, и Лиза на цыпочках вышла из комнаты.
К дедушке немедленно вошла Мод.
Матти открыл глаза.
— Ты любишь этого парня, Марко? — спросил он.
— Очень. Хотя я понимаю, что мне не с кем его сравнивать, как, например, тебе.
— И кто это говорит?
— Все говорят, но мне все равно. Я никогда не встречу кого-нибудь лучше Марко. Таких людей просто не существует.
Он протянул руку и накрыл ее ладонь.
— Тогда держись за него, Мод, и найди хорошую девушку и для Саймона. Может, прямо на свадьбе.
Мод взяла его исхудавшие пальцы в свои и сидела рядом, пока он не заснул. По щекам ее текли слезы, но она не осмеливалась отнять руку, чтобы вытереть их. Сон — это хорошо. Сон — это когда нет боли. Мод хотелось, что Матти спал как можно дольше.
Дети Матти знали, что это случится сегодня или завтра. Они разговаривали вполголоса, вспоминали о детстве, когда Матти и Лиззи устроили для них пикник с бутербродами и вареньем, и повезли их на поезде к морю в Брее.
Они вспоминали небольшой выигрыш, который Матти целиком потратил на двух жареных цыплят и тарелку картошки. И то, что они всегда были одеты чисто и опрятно для причастия и воцерковления, совсем как другие дети, хотя это означало многочисленные и частые походы в ломбард. Вот Матти на свадьбах… Их пес Хувз… Матти несет покупки из магазина, сделанные Лиззи…
Но они делились этими мыслями, только когда Лиззи не могла их слышать. Она по-прежнему считала, что он поправится.
В тот день пришла Ита, медсестра, и принесла травяную подушечку для Матти. Она посмотрела на старика, и тот не узнал ее.
— Скоро он впадет в кому, — тихо сообщила она Мод. — Пожалуй, вам стоит пригласить доктора Кэрролла, а сестры-сиделки сделают все остальное.
И тут Мод до конца осознала, что должно вот-вот произойти. Она расплакалась, спрятав лицо на груди Саймона. Вскоре Матти не станет. А она в последний раз разговаривала с ним о Марко…
Она вспомнила, что сказал Матти, когда умер их любимый пес Хувз.
— В память о Хувзе мы должны оставаться сильными. Он не заслужил того, чтобы мы рыдали и рвали на себе волосы. В память о нем мы должны быть сильными.
И они старались быть сильными, когда хоронили Хувза.
И они будут сильными ради Матти.
— Самое страшное — это знать, что его больше нет, — выдавил Саймон.
Брайан Флинн выпил с ними чаю.
— Считается, что, пока мы думаем о человеке, он жив, — изрек он.
Наступила тишина. И священник пожалел, что открыл рот.
Но они лишь покивали головами в знак согласия.
Если память о человеке означает, что он жив, тогда Матти будет жить вечно.
Лиззи сказала, что пойдет наверх и останется рядом.
— Он очень крепко спит, мам, — возразила Кэти.
— Я знаю. Это кома. Сестры говорили, что так и будет.
— Мам, это…
— Кэти, я знаю, что это — конец. Я знаю, что это случится сегодня вечером. Я просто хочу немного побыть с ним наедине.
Кэти с открытым ртом уставилась на мать.
— Я знала об этом давно, но не позволяла себе поверить в это до сегодняшнего дня, и смотри, сколько радостных дней у меня было, пока вы все сходили с ума от горя и беспокойства…
Кэти проводила мать в комнату, сиделка ушла. Она плотно прикрыла дверь за собой.
Лиззи хотела попрощаться.
— Не знаю, Матти, слышишь ты меня или нет, — заговорила Лиззи. — Но я хочу сказать, что мне было очень хорошо с тобой. С тех пор, как мы встретились, ты заставлял меня смеяться каждый день. Мне было весело, и я считала, что мы с тобой ничем не хуже других. Поначалу я думала, что в чем-то мы ниже остальных. Но ты дал мне понять, что, даже если мы бедны, то у нас все в порядке. Надеюсь, тебе не будет слишком плохо там, пока… словом, пока я не присоединюсь к тебе. Я знаю, что в душе ты — безбожник, Матти, но ты увидишь, что там тебя ждут. Ну, разве это не удивительно? Я люблю тебя, Матти, и мы как-нибудь справимся, обещаю.
Потом она поцеловала его в лоб и позвала детей.
Через двадцать минут к ним вышла медсестра отделения паллиативной медицины и спросила, пришел ли доктор Деклан.
Фиона позвонила ему на мобильный.
— Я буду через пятнадцать минут, — пообещал он, и все просидели в молчании эту четверть часа, пока не приехал Кэрролл и не прошел в спальню.
Он быстро вышел оттуда.
— Матти упокоился… с миром, — сказал он.
Они заплакали и обнялись.
Приехал Марко, и его приняли, как члена семьи. Несколько приятелей Матти достали носовые платки и принялись шумно сморкаться.
И вдруг Лиззи, хрупкая Лиззи, которая вплоть до сегодняшнего дня крепко держалась за свою веру в то, что отправится в Чайнатаун в Нью-Йорке вместе с Матти, взяла руководство в свои руки.
— Саймон, пожалуйста, пойди задерни занавески. Соседи должны знать о том, что случилось. Мод, а ты, будь любезна, позвони в похоронное бюро. Номер рядом с телефоном. Скажи, что Матти скончался. Там знают, что делать. Марко, ты не мог бы организовать для нас что-нибудь поесть? Скоро начнут приходить люди, и мы должны будем угостить их. Джеральдина, проверь, пожалуйста, сколько у нас чашек, кружек и тарелок. И перестаньте плакать! Если бы Матти узнал о том, что вы плачете о нем, он бы вам задал.
И собравшиеся слабо улыбнулись ей сквозь слезы.
Похороны Матти начались.
Все обитатели Сент-Иарлаф-Крещент выстроились вдоль тротуара, когда гроб выносили из дома.