— Не подсказывай.
— Я только могу сказать, что почти у всех моих знакомых пар такие слова проскакивают в минуту гнева, хотя и не в буквальном смысле, но что детей забрала бы — не сомневаюсь. А он тренирует их команду по европейскому футболу и рисковать не стал бы.
Арлик стволом пистолета поднял голову Лисандро так, что это должно было быть больно.
— Лисандро, это правда? Ты дорожишь своей семьей?
На этот раз Лисандро слегка кивнул — насколько позволяла задранная шея.
Арлекин убрал пистолет, давая опустить голову.
— А ты дорожишь своим телохранителем, Анита?
Лисандро полыхнул на меня гневными темными глазами. И снова мы оба думали, какой ответ нам поможет, а какой навредит.
— Он мой телохранитель и дело свое знает отлично. Я всеми дорожу, кто хорошо работает.
Я говорила спокойно и рассудительно, но пульс на шее спокойным быть не хотел, и я боялась того, что будет дальше. На эту тему быть спокойной у меня не получалось.
— Твои слова — слова работодателя, но страх — за друга. Он твой любовник и твой друг?
— У меня много друзей, я легко их завожу.
Тут Арлик засмеялся, и это был хороший такой, искренний смех. В других обстоятельствах он вызвал бы у меня улыбку как минимум, но когда у него в каждой руке по пистолету, а на полу — кровь Лисандро, этот смех нервировал. Он не соответствовал обстановке. А ничего хорошего ждать не приходится, когда реакции врага не соответствуют нормальным человеческим. Это значит, у него под черепом что-то не так, и он реагирует не так, как ты ожидаешь. Непредсказуемый социопат. И эта непредсказуемость может тебя ранить или убить.
— Да, ты легко заводишь друзей, мы это слышали. — В голосе его была веселая нотка. — Положите Лисандро на стол.
Три арлекина отнесли его к столу. Кровавого следа от раненого колена не осталось — оно уже зажило. Лисандро подняли как груз и положили на стол лицом вниз.
— Лицом вверх, пожалуйста, — велел Арлик.
Его перевернули без вопросов и промедлений, даже не переглянувшись между собой. Что за черт? Арлекины в лесу такими не были: они были как Арлик или как арлекин — красный тигр. Чем же эти трое отличаются?
Арлик вложил пистолеты в кобуры и подошел ко мне, нависая сверху. Он был ростом около шести футов и снизу казался еще больше, как это всегда бывает. Глаза у него оказались светло-серыми. Он присел, взял меня на руки бережно, прижал к груди. Я напряглась — по той причине, что эта бережность была как тот смех: не соответствовала.
Оказавшись к нему так близко, я ощутила сладковато-острый запах леопарда. И леопардица во мне воспрянула темной тенью, кошачьим шагом двинулась по невидимой тропе.
Арлик сбился с шага; слышно стало, как он под маской втянул ноздрями воздух.
— Первому твоему похитителю ты пахла волком, мне ты пахнешь леопардом. Не верю, что это реально — и то, и другое. Это наверняка входит в состав отравленной сладкой приманки, который ты влечешь к себе оборотней.
Он снова заговорил рассудительно-рассудительно, но наклонился ко мне лицом, и я ощутила долгий глубокий вздох его груди, будто он хочет еще, пока можно, чуять от меня запах леопарда.
Страх резко повысил шансы, что восстанет кто-то из моих зверей, и запах леопарда выбрал, кто именно это будет. Леопардица двинулась по тропе.
Арлик осторожно положил меня рядом с Лисандро. Давно уже не бывало, чтобы я лежала навзничь со связанными за спиной руками, но, судя по воспоминаниям, с прошлого раза эта поза удобнее не стала.
— Перекинешься — мы его убьем, — прошептал Арлик.
— Я не умею менять формы.
Он приподнялся, разглядывая мое лицо:
— Судя по запаху, ты не врешь, но и леопардом от тебя пахнет. Как это можно — быть леопардом и не перекидываться?
— Заверяю тебя клятвенно, что я пока что не выбрала себе животную форму.
Он запустил руку в перчатке мне в волосы:
— У тебя волосы действительно такие мягкие, как кажется с виду?
— Нет.
Он снова засмеялся:
— Этого не надо было говорить. У меня теперь будет искушение снять перчатку и потрогать самому.
Вампирские силы от прикосновения возрастают. Я не была уверена, что эта сила вампирская, но мне понравилось, как он сразу заинтересовался, когда коснулся меня.
— Если хочешь потрогать мои волосы, я не смогу тебе помешать.
Его лицо было так близко, что по глазам в прорезях маски я поняла, что он улыбнулся.
— Отчего это мне хочется стать перчатку и потрогать твои волосы?
Я ответила чистую правду:
— Не знаю.
— Побуждение очень сильное.
Моя леопардица остановила бег, будто ждала чего-то, но я чуяла ее у самой поверхности, будто дайвер считает минуты, чтобы всплыть, не рискуя получить кессонную болезнь. Сидишь в воде, считаешь пузыри и ждешь. Как-то ощущалось, что леопардица примерно этим и занята, но она не пускала пузырей, и леопарды не следят за временем. Или следят не так.
— Коснись меня, — прошептала я.
Он расстегнул манжету, отогнул перчатку — она была частью рубашки, — и запустил пальцы мне в волосы. Леопардица замурлыкала, потягиваясь, стала тереться об его руку, будто он трогал ее круглую голову, а не мои локоны. Я увидела мысленным взором, как она словно большая домашняя кошка трется об его пальцы, но потом она скользнула вдоль руки, прильнула к его телу. Я и лежала навзничь на столе, и ощущала, как чужая энергия трется об него спереди. Будто была одновременно в двух местах.
Его рука сжалась у мета в волосах, тело выгнулось и задрожало от прикосновения леопардицы. Он закрыл глаза, запрокинул голову, будто не мог своему счастью поверить.
Он открыл глаза и уставился на меня — мерцающе золотыми глазами леопарда.
— Опять так сделаешь — и Лисандро опять получит пулю.
— Мы все оглохнем, если ты тут будешь стрелять, — сказала я восхитительно деловым голосом.
— Тогда пустим в ход ножи.
Он сделал какое-то движение, и я успела, обернувшись, увидеть, как один из молчаливых арлекинов метнулся темной полосой. Вот он стоял неподвижно — и вот нож торчит из бедра Лисандро. Я же смотрела прямо на него — и ничего не успела увидеть. Черт возьми, быстрые же они!
— Ты сказал — «опять так сделаю». Я так не делала.
Он снова шевельнул рукой, и я успела увидеть, как тот же арлекин взялся за рукоять.
— Ой, блин! — сказала я.
Одним быстрым движением он выдернул клинок. Из разреза выступила кровь, образуя на джинсах новые пятна напротив огнестрельной раны. Лисандро посмотрел на мета, и глаза у него вылезали из орбит. Смысл был понятен: прекрати это!