Илир зарычал и побежал прочь от дома Мэтоксов. Тело его изменилось. Это был уже не человек. Это был монстр, животное, одна из тех тварей, на которых он охотился сам. Но у этого монстра была цель, которой он собирался добиться, как только поборет свой голод. И пусть для этого придется вырезать весь этот крохотный город. Плевать.
– Какого черта это было? – спросил Мэтокс, выходя на крыльцо.
Фэй молчала, наблюдая, как тварь, в которую превратился незнакомец, приближается к соседскому дому, выбивает дверь.
– Господи! – прошептала Фэй, услышав крики детей.
Потом все как-то вдруг стихло. Залитая кровью тварь выскочила из дома, оставив внутри смерть, и устремилась к следующему. Оставшиеся в доме Мэтоксов люди почувствовали страх Фэй. Он ворвался в их сознания внезапно, разрывая в клочья все остальные заботы, мечты, фантазии. Дикий, животный страх. И среди этого страха были картины того, что успела заметить в сознании Илира Фэй. Жуткие картины, безумные.
Сидя в своей машине, Макс Бонер видел, как на залитое светом крыльцо дома Мэтоксов выходят люди. Все смотрят на соседний дом, следят за тварью. Все, кроме Ясмин, которая узнала машину Макса.
– Куда ты? – попыталась остановить ее мать.
Ясмин высвободила руку, пересекла улицу.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она Макса, но он знал, что ответ ей не нужен. Она может прочитать все, что захочет в его голове. – Ты понимаешь, что привез в наш город смерть?
– У меня не было выбора.
– Ты бы мог умереть.
– Тебе легко говорить. – Макс вздрогнул, услышав еще один крик. Крик жертвы Илира. Даже не Илира. Уже нет. Это был монстр. Такая же тварь, как те, на которых он охотился прежде, истребляя их гнезда.
– Нужно убираться из этого города, – сказал Лью Квейчман – третий муж Фэй.
Эндрю Мэтокс попытался его остановить, но Лью уже принял решение. Вернее, страх принял решение за него.
– Я не поеду с тобой, – сказала ему Фэй. – Ты никогда не встречал этих тварей. А Мэтокс их знает. Нужно довериться ему.
– Мы просто уедем. – Лью Квейчман схватил Фэй за руку и потащил к машине. Она вырвалась, спряталась за спиной Мэтокса. – Ну и черт с тобой! – заворчал ее муж.
Он запрыгнул в машину, включил зажигание и как безумный сорвался с места, едва не врезавшись в растущие перед домом деревья. «Шевроле» выскочил на дорогу. Двигатель заревел, запищала резина. Илир не слышал, как от дома Мэтоксов отъезжает машина, но он почувствовал мысли сверхчеловека, который остался один. Такой возможности Илир не мог упустить. Сильнее голода в нем была только ненависть, только жажда убийства.
Фэй видела, как черные, густые тени окружили машину ее мужа. Голодные и безумные тени – дети, достойные своего отца Илира. Сначала они сожрали резину. Железо заскрежетало по асфальту, выбивая снопы искр. Машину закрутило, швырнуло на тротуар, но прежде чем она остановилась, тени уже принялись пожирать ее кузов, двери, стекла. Где-то в какофонии скрежета и грохота раздался крик Лью Квейчмана. Потом все стихло. Остался лишь обглоданный кузов машины. А тени, почувствовав кровь, устремились к дому Мэтоксов.
Собравшиеся на крыльце гости засуетились, толкаясь, начали протискиваться обратно в дом. Тени попали под свет фонарей, зашипели. Но тени не были глупы. Они добрались до фонарей со стороны, где свет не мог достать их. Лампы лопнули. Осколки полетели на дорогу. Тени подобрались к дому, окружили его, вжались в стены, пытаясь отыскать вход. Но что-то сдерживало их снаружи, не пускало. Макс Бонер видел, как тени скользят вдоль стен дома, слышал их жалобный, голодный вой. Тихий, но от того еще более зловещий.
– Ясмин! Где Ясмин? – засуетилась в доме ее мать.
Она хотела открыть дверь, но брат Ясмин, Шэдди Мэтокс, остановил ее. Он чувствовал, как тени ждут, когда их жертвы сделают ошибку. Эти тени были похожи на сотни, тысячи сверхлюдей, которые пришли в этот дом, чтобы учинить свой кровавый суд над ними. Но только вместо суда будет устроена безумная трапеза. Потому что ничего другого, кроме голода, у теней на улице не было. Голод и безумие. Эти чувства проникали в сознание, сводили с ума. Но с ними можно было бороться.
– Пусти меня! – закричала Клео своему сыну.
Ее крик был диким, безумным, отчаянным. Но это кричала не мать. Нет. Это кричали тени, пробравшиеся в ее сознание. В сознание простого человека, который не мог противиться их воле, несмотря на всю ту кровь древнего, которую она выпила за последние десятилетия, несмотря на то, что считала себя почти такой же, как ее муж, как ее дети. Все это ничего не значило. Она была слабой, уязвимой. Была такой же, как в тот день, когда впервые познакомилась с Эндрю Мэтоксом. И ничто не сможет это исправить.
Отчаяние было таким сильным, что Клео захотелось выбежать на улицу и позволить теням, этим детям ночи, закончить все прямо сейчас. К тому же она уже видела когда-то давно, как это происходит. Видела в полицейском участке, где работала.
Тени пришли за свидетелем. Был поздний вечер. Свет выключился, и тени проникли в комнату для допросов. В хаосе и безумии был слышен лишь крик свидетеля. Потом, когда дверь удалось открыть, Клео увидела остатки человеческой плоти, которые буквально растворяются в кишащей, ожившей мгле. Свидетель, мужчина – Клео уже не помнила его имени – тянул к ним свои руки, надеясь на спасение. Но спасения не было. Тьма не собиралась его отпускать, а когда детектив Джейсон Оливер попытался спасти свидетеля, тени вцепились и в его плоть. Черные лохмотья ожившей ночи. Клео видела, как они цепляются к руке детектива Оливера, пожирают его плоть. Видела, как обнажаются белые кости. Всего лишь крохотные клочки мрака, ломтики смерти. Свет прогнал их, оставив уродливые раны. Детектив Оливер стоял, прижавшись спиной к стене, зажимая здоровой рукой искалеченную кисть. А в комнате для допросов от свидетеля осталась лишь густая, зловонная лужа…
Таким было первое знакомство Клео с миром, который лежал где-то за границами ее понимания. Но мир этот проник в нее. И было уже не важно, хочет она или нет – тьма звала ее, заставляла исследовать, открывать все новые и новые двери…
– Ты должен что-то сделать, – сказала Клео Мэтоксу. Сказала сейчас, в настоящем.
– С нашей дочерью все будет в порядке, – заверил он ее.
– В порядке? – вспылила Клео. – В порядке? – Она пыталась подобрать нужные слова, но не могла.
– Ясмин сейчас с Максом. Я вижу их мысли. Чувствую их. С ними все будет в порядке. Он позаботится о ней.
– Видишь их мысли?
На лице Клео появилось презрение. Не к мужу, нет. Она не могла презирать его способности, ведь такие же способности были у ее детей. Но не могла она презирать и себя за то, что этих способностей не было у нее. Поэтому Клео презирала что-то общее, что-то извне. Сейчас это была уродливая тварь, которая пришла в их город и принесла смерть. Раньше это были соседи, случайные знакомые, мужчины, которыми, возможно, она могла бы увлечься, если бы в ее крови не было вируса, женщины, которые увлекались этими мужчинами…