– Хотите сказать, что там, за стенами… мой отец? – выговорил Хагнер с усилием. – И – что же, он пришел за мной?
– Ему нужен наследник, – подтвердил Ван Ален. – Лет ему еще, как я понимаю, немного, однако о подобных вещах твари думают заранее. Кроме того, наличие готового преемника укрепит его и без того крепкую власть и упрочит и без того несомненный авторитет в стае. Но основная идея – продолжить род и воспитать нового вожака. Там, снаружи, собрались твои будущие подданные и папенька-король. Потому он не вошел в трактир под видом постояльца. Бывшая подружка могла признать его; а к чему лишние осложнения?
– Что же вы говорите такое! – сдавленно заспорила Амалия. – Почему вы все это говорите? Этого не может быть, вы ничего не знаете!
– Мам, – хмуро одернул ее Хагнер, и та отмахнулась:
– Нет! Я знаю, о чем говорю, а все это… все это чушь!
– Понимаю, – с непритворным состраданием вздохнул Ван Ален. – Обидно до чертиков. Ты проливала слезы над его трупом, а он в это время шуршал по окрестным городам и весям в поисках еще одной дурехи.
– Я бы попросил, – сухо заметил Бруно; охотник поморщился:
– Ай, брось. Ничего оскорбительнее последней новости она уже услышать не может.
– Все это неправда, – повторила Амалия. – Мы собирались пожениться, он обещал…
– Ну, красавица, милая, – укоризненно протянул Ван Ален, – уж настолько наивной не будь. «Обещал»… Наш любитель состоятельных горожаночек Марии тоже много чего обещал, и что ж? Хотя твой…
– Максимилиан, – приглушенно подсказала она, и Ван Ален кивнул, скосив взгляд на Хагнера:
– Ага. Вот оно что… Так вот, твой якобы почивший Максимилиан, быть может, свое обещание и исполнил бы – если б о твоем интересном положении стало известно до того, как он решил перейти на следующее место. Женился бы, остался, заботился, растил бы. Готовил бы. Посему, если воспринять всерьез безумную идею Молота Ведьм – на твоем месте я б возблагодарил Бога за то, что этого не случилось. Уж он-то вырастил бы из твоего отпрыска такое же, как он сам, исчадие.
– Но ведь все это только ваши догадки, – уже не столь уверенно, тускло возразила Амалия. – Это просто догадки, никто не может точно знать…
– Мам, – повторил Хагнер строго. – Хватит. Сама ведь понимаешь, что они правы. Все, что ты знала, что рассказывала мне – ложь. Давай признаем: он не безобидный сорвиголова, преждевременно погибший по глупости, он вполне разумный и расчетливый…
– …сукин сын, – подсказал Ван Ален, когда тот замялся. – Буквально.
– Я не хочу в это верить, – потерянно прошептала Амалия. – Не желаю. Как можно дальше быть, узнав такое…
– Я узнал, что я невесть что, – возразил Хагнер. – И ничего. Как видно, и с этим жить можно. Теперь я узнал, что мой отец тварь еще более худшая, чем я; но я намерен жить дальше и тебе советую.
– Не смей так о нем… – начала Амалия и запнулась, оборвав сама себя и закрыв лицо ладонями.
– Сейчас, – осторожно заговорил Курт, – для тебя настало, наверное, главное время в твоей жизни, Макс. Ты принял мое предложение, потому что бежать было просто некуда, но теперь выход появился. Теперь тебе предстоит решить, на чьей ты стороне и кем полагаешь себя ты сам. Напомню – он уже был здесь, когда и ты находился за стенами; и не может быть, чтобы он не пытался увести тебя. Наверняка пытался. Наверняка ты не ушел сам; быть может, и неосознанно, быть может, просто второй половиной инстинкта, человеческой частью чувствовал, что твое место здесь. Подумай об этом. Ты можешь сказать, что угодно, ты сумеешь, быть может, солгать мне так, что я тебе поверю и не увижу обмана, затаиться, выжидая момента, когда удастся от меня избавиться и таки выбрать другую дорогу, и поэтому я не жду от тебя слов. Не стану требовать сей же момент ответить мне, что ты решил и как поступишь. Сделай этот выбор для себя. Мне останется только поступить в дальнейшем в соответствии с этим выбором.
– То есть, – усмехнулся парнишка невесело, – прирезать меня, если я ступлю не на ту тропинку?
– Ты ожидал от меня другого?
– Нет, – отозвался Хагнер уже серьезно. – И, ждете вы этих слов или нет, я все-таки скажу: мое решение осталось прежним. Не желаю той жизни. И, в конце концов, не хочу иметь ничего общего с человеком, для которого я что-то вроде породистого щенка. Ведь, как я понимаю, если б его особенность не передалась мне, он не стал бы нас преследовать?
– Наплевал бы, – подтвердил Ван Ален; парнишка кивнул:
– Вот и все. Должно быть что-то большее, чем общий цвет глаз.
– Хочешь сказать, – недоверчиво уточнил охотник, – ты на нашей стороне.
– Я на своей стороне, – возразил Хагнер коротко. – То, что по ту сторону, мне не нравится. Может, эту тему мы закроем? Я здесь, вместе со всеми, в том же положении, что и все. И я хочу помочь.
– Чем?
– Чем угодно, – дернул плечом парнишка. – Вы намерены выйти за железом в телеге Феликса; уж с этим я справлюсь. Приставьте меня к делу, дайте помочь, чем смогу; в конце концов, первопричина всего – я.
– Это и настораживает, – возразил Ван Ален, нахмурясь. – В свете чего выпускать тебя за стены мне не хочется.
– Отказываться от лишних рук глупо; я, в конце концов, могу унести не меньше, чем вы, а то и больше.
– Поручишься за него? – с усмешкой спросил охотник; Курт пожал плечами:
– В том, что он не возьмет ноги в руки именно сейчас? Вполне.
– Тогда подведем такой итог, – вздохнул Ван Ален недовольно. – Я не принимаю как доказанный и бесспорный факт, что ты безопасен, что всё в твоих уверениях – правда, однако дам тебе шанс. Я промолчу перед остальными и не убью тебя сейчас. Чем черт не шутит, быть может, пока еще ты не смешался со своим зверем всецело, ты и впрямь на что-то в этом смысле способен. Но учти, парень, запомни: бойся меня. При малейшем, самом крохотном подозрении пущу на воротник… – о взгляд Хагнера охотник запнулся, как о камень, и поднялся, механически оправляя свитер. – Ну, поехали, – не глядя ни на кого, подытожил Ван Ален и приглашающе махнул рукой к двери.
Новый поход за пределы стен прошел без каких-либо происшествий – Хагнер, Феликс и Карл Штефан под охраной рыцаря и охотника, выйдя за дверь, беспрепятственно возвратились спустя несколько минут, принеся с собою, однако, не железо, а массивное бревно. Второй выход, теперь за водой, также прошел мирно, равно как и третий; выданные трактирщиком мешки, наполненные грохочущей тяжестью, сгрузили на пол посреди трапезного зала, и Ван Ален, опустившись на скамью, объявил, тяжело отдуваясь:
– На ближайшие пару часов все свободны. Разберу это барахло я сам.
– Да неужто, – покривился Карл Штефан, дыша на покрасневшие руки, и с готовностью направился к лестнице.
– Не возьму в толк, к чему все это, – пренебрежительно кивнув на груду железа, пожал плечами фон Зайденберг. – Ведь, как я понимаю, если отсечь вервольфу лапу, новая не вырастет. Голова не прирастет к телу, и выпущенные кишки он обратно не вклеит. И, как ты сам сказал, даже стрелы майстера инквизитора могут убить его при верном выстреле…