Легко было поверить. Я почувствовал, как теплое тело Анны прижимается ко мне и моя защита начинает таять.
Почти против воли мои руки скользнули к ней — девушка сладко ахнула от удовольствия — и быстро убедились в абсолютном совершенстве ее форм. Анатомически Анна была настоящей женщиной: безупречной, идеальной, чувственной — и в полном моем распоряжении.
Она дерзко расстегнула мой ремень, спустила с меня брюки и взяла в ладошку мой мужской орган. О Боже…
— Кажется, я тебя все-таки заинтересовала, — промурлыкала она. — О-о-о, Хэйз. Да ты и сам — лучше всех в Европе!
Вообразите, что как раз в этот момент открылась дверь и на пороге появился не кто-нибудь, а Люси.
Прислонившись к стене, она подняла брови и скрестила руки на груди.
— Теперь понятно, как бы я выглядела, если бы стала уличной проституткой, — заметила она.
— Все лучше, чем неряхой-деревенщиной, — парировала Анна.
Люси этот скорее позабавило, чем рассердило.
— Неплохо сказано, робошлюха. Но игра закончена. Сэр Найджел хочет видеть твоего дружка. Хэйз, надень штаны!
Через несколько минут, застегнутый на все пуговицы, я сидел в салоне скоростной машины, которую вела Люси. Лондон не переставал удивлять и восхищать меня элегантным сочетанием старых и новых архитектурных стилей. Он составлял освежающий контраст монолитному и суперсовременному Нью-Лейк-Сити, где все было выстроено как по линейке.
Я нашел только одно неприятное сходство с миром элитов: здесь тоже повсюду были игрушки. Для взрослых и детей.
— И тут эти кошмарные куклы. Словно какая-то зараза, — пробормотал я, когда машина мчалась по городским окраинам.
Маленькие Джейкобы и Джессики попадались на каждом шагу. Некоторые из них махали проезжавшим мимо машинами и их пассажирам. Я не отвечал.
— Что это ты вдруг так взъелся на несчастных кукол? — Люси с усмешкой покосилась на меня. — Еще несколько минут назад ты очень мило развлекался с одной из них.
— Знаешь что, смотри лучше на дорогу… А это еще кто?
На углу одной из улиц собралась молодежная компания: все были в черном с ног до головы и вооружены железными ломами. Увидев дорогую машину, они угрожающе вскинули ломы и с вызовом постучали ими по ладонями. Прямо «Вестсайдская история».
— Это дуболомы, — объяснила Люси. — Похожи на «двоечников», но специализируются на разрушении культурных объектов: памятников, книг, школ, церквей, музеев, даже кладбищ. Элиты платят им за это дешевыми наркотиками. Вот уж зараза так зараза.
Я мрачно кивнул. Это было вполне похоже на дьявольский план элитов: разложить и деморализовать людей всеми возможными способами.
Надо признать, им это неплохо удавалось. Если центр Лондона находился под бдительным присмотром полиции, то некоторые окраины смахивали на человеческие трущобы в Нью-Лейк-Сити. Наша машина была здесь единственным транспортным средством. Местные жители провожали нас хмурыми и настороженными взглядами.
Разница заключалась в том, что у меня дома все разрушалось от нищеты и безразличия, а здесь красоту уничтожали преднамеренно. Роскошные витражи церквей разбивали вдребезги, стены уродовали безобразными каракулями, зеленые скверы утюжили колесами машин, у статуй отбивали головы, а фонтаны и пруды забивали отбросами и гниющим мусором.
Дуболомы никогда не оставались без работы, совмещая развлечение с выгодой.
Компания на углу начала скандировать: «Против лома нет приема! Против лома нет приема! Против лома…» Дайте догадаюсь — «нет приема»?
— Им нравится избивать людей палками, а потом вешать их на крюки, — сообщила мне Люси. — Надо же как-то проводить время.
В воздухе промелькнула пущенная в нас бутылка.
Моей первой реакцией было выскочить из машины и наказать ублюдков. Теперь я был вооружен — МИ-7 выдала мне пару компактных пистолетов. Но я вспомнил, что нас ждет сэр Найджел и что нам надо торопиться.
Следующая бутылка угодила в капот и полыхнула пламенем. Машина дернулась и вильнула в сторону. Лицо опалило жаром сквозь закрытое окно.
Самодельные бомбы полетели в нас одна за другой. Я оглянулся посмотреть, все ли чисто сзади. Оказалось, что не все. Банда дуболомов неслась на нас, размахивая оружием и вопя, как стая дикарей. Из соседних домов валили новые полчища.
Это была ловушка. Мы не могли пробиться сквозь улицу, не повредив машину, а без нее нам пришлось бы сражаться вдвоем против целой орды разъяренных варваров.
— Полный разворот! — предупредила Люси.
Она ударила по тормозам и крутанула руль, с визгом развернув машину на сто восемьдесят градусов. Я выхватил из наплечной кобуры пистолет и опустил окно. Ствол оружия ткнулся в подбежавшего к нам бандита.
— Прочь с дороги! — заорал я.
Он не послушался. Наоборот, замахнулся на меня ломом.
Я выстрелил, и его лицо взорвалось, как бомба, превратившись в месиво из костей и плоти.
Я продолжал бешено стрелять, пока машина летела в крутом заносе, сметая все на своем пути.
— Берегись! — выдохнула Люси, уклонившись от пробившего окно железного прута.
Один из дуболомов как-то ухитрился залезть на крышу.
Я рывком распахнул дверь, высунулся наружу и снял непрошеного гостя выстрелом в упор.
Но вокруг было еще с полсотни бандитов, которые с грохотом вонзали свои прутья в автомобиль и карабкались по ним наверх, как по ступенькам.
— Против лома нет приема! — вопили они.
Машина уже тонула под их телами, как попавший в муравейник жук, но тут Люси снова вдавила в пол педаль акселератора и рванула с места. Автомобиль резко прыгнул вперед, а я, все еще болтаясь на дверце, ногами отпихивал прицепившихся к нам дуболомов.
Через пару секунд мы вырвались из бесновавшейся толпы и помчались в конец улицы, делая сто миль в час.
Я вырвал торчавший в окне лом и помахал им перед парочкой бандитов, все еще висевших на нас, как две пиявки.
— Вы правы! — прокричал я. — Против лома нет приема!
Они синхронно разжали руки и исчезли в лондонском тумане.
— Боюсь, вторжение элитов, о котором мы говорили, вот-вот начнется, — произнес сэр Найджел. — Принято решение перенести наши операции в другое место. Вы двое отправитесь во Францию, там проходит срочное совещание. Сейчас это самое важное. Может быть, важнее всего, что было в человеческой истории.
Руководитель повстанцев был сильно изуродован и лежал на койке в военном госпитале, медленно выговаривая слова, но все еще полный энергии и мужества. Во время атаки на Тауэр элиты ранили его в лицо и грудь. Мне уже приходилось видеть такие раны, и я знал, что они смертельны.