Губы валькирии сжались горькой, скорбною складкой.
– Я не смогла. А он отшвырнул меня и вспорол Хлёдд, словно мясник, от паха до горла, и броня её горела – он бросил меч, выхватил кинжал левой рукой и вспорол. Как овце… И – её взгляд, последний… «что же ты, сестрёнка?!».
Голос Райны сорвался.
– Твоя сестра и моя дочь отомщена сторицей, – с мрачной торжественностью уронил Отец Богов. – Участь Ястира… была незавидной. Он получил своё.
– Ты говорил, отец, в самый первый раз, но так и не сказал, какой именно.
– Я сказал то, что тебе нужно знать, дочка. Остальное узнаешь в должное время.
– Повинуюсь, – склонила голову валькирия.
– У нас с тобой есть дело, – понизил голос Старый Хрофт. – Дело настолько важное, что даже месть может подождать.
– Месть может подождать? – ухватилась за отцову оговорку воительница. – Значит, есть кому мстить?
– Есть, есть, – кивнул О́дин. – И ты непременно отомстишь… или, во всяком случае, сама решишь, стоит ли мстить, и если стоит, то как. Теперь же послушай меня – и не перебивая.
– Да, отец, – вновь поклонилась Райна.
– Прежде чем начну говорить я, закончи свой рассказ. Хлёдд умерла, тебя отбросила, твоя рука горела – что случилось дальше?
– Я снова кинулась на него, замахнувшись тем, что осталось от древка. Замахнулась, и…
– И?
– И он опередил меня. – Валькирия закусила губу. Стыд, похоже, жёг её до сих пор. – Сделал выпад, но… бил мечом мне по шлему, плашмя.
– То есть оглушил, – уточнил Отец Богов.
– Оглушил. Но я устояла, только в ушах зазвенело. Ударила снова, пытаясь обмануть замахом слева, только он не поддался. Отбил, проклятый, и снова опередил, – Райна зажмурилась, на щеках горел лихорадочный румянец. – Его меч мелькнул… и я упала.
– Он оглушил тебя вторично, и на сей раз – куда основательнее, – подытожил Старый Хрофт. – Ты упала без чувств, и…
– И, когда пришла в себя, то оказалась одна, на Боргильдовом поле, средь множества мёртвых тел. Но среди них не отыскалось ни тебя, отец, ни прочих асов или асинь. Не было и Хель или Нарви, – Райна выдохнула, сжала кулаки, омертвелый взгляд устремлён прямо вперёд. – Я ходила, ходила кругом… броня моя обратилась в ничто, сталь распадалась под пальцами. Я звала… помню, что да, звала. Мне откликнулись только лунные волки. Я схватила какую-то дубину, думала, что они пришли пожирать мертвецов, однако нет, они просто выли над грудами тел, словно пели погребальную песнь. Иди, сказали они мне. Здесь больше нет живых.
– И ты пошла, дочь.
– И я пошла. Волки провожали меня с поля, указывая дорогу. Так я очутилась… нет, не в Асгарде, не в Митгарде и даже не в Ётунхейме. Это был совершенно новый мир, тёплый и ласковый. Я не знала местных языков, первые же встречные оказались работорговцами, но я собрала на Боргильдовом поле кое-какое оружие, и… меня попытались схватить, но горько об этом пожалели.
– Любой, кто попытается наложить свои грязные лапы на мою дочь, просто обязан горько об этом пожалеть, – усмехнулся Старый Хрофт.
– Да, отец. Они горько пожалели, те, кто уцелел, пали на колени и умоляли о пощаде. Слов я не разбирала, но, когда перед тобой извиваются на брюхе и рыдают крупными слезами, ошибиться трудно. Я взяла у них одежды, коня, припасов и отправилась по большой дороге. Так началась моя жизнь наёмницы, влады… отец. Я уже повествовала тебе об этом. Зачем ты хотел, чтобы я рассказывала вновь?
– Почему победители не добили тебя? – сощурился Старый Хрофт. – Почему оставили тебя жить? Тебя одну? Мне сохранило жизнь заступничество Ялини. А тебе? Ты не задумывалась над этим?
Валькирия потупилась.
– Может, они решили, что я мертва?
– Не считай Ямерта и его присных глупцами, дочка. Они всё прекрасно знали. Что, если они пощадили тебя специально, чтобы следить за тобой, чтобы все, кто замыслил бы восстать против их власти, оказались бы у них как на ладони. Ты привела б их к истокам заговоров и смут – такое не приходило тебе на ум?
Райна покраснела и покачала головой.
– Нет, отец. Сперва я просто не могла думать. А потом… потом я выживала, старательно пытаясь забыть обо всём.
– Не сужу тебя за это, дочка. Тем более что всё обернулось к лучшему – ты никого не предала невольно, никто не пострадал. Твоя тихая и незаметная жизнь наверняка убедила Ямерта и остальных в том, что и я не столь опасен.
– Быть может, отец. Но что с того? Как это изменит то, что нам предстоит совершить сейчас?
– Потому, что у твоего спасения есть и другое объяснение, Рандгрид. Что, если Молодым Богам просто не дали тебя убить?
– Кто? – поразилась валькирия. – Они безраздельно владели Упорядоченным. Миры ложились им под стопы, десятками, сотнями, тысячами. Я знаю, кое-где их тоже встретили мечами и копьями, но те битвы были все до одной ими выиграны, как и Боргильдова.
– Я думаю на Восьмизрачкового. На Духа Познания, о котором ты теперь знаешь всё, что ведаю о нём и я.
– Зачем я Великому Духу, столпу Третьей Силы? – не могла поверить воительница.
– Он любит развлечения, – пожал плечами Отец Дружин. – И мог найти это… забавным.
– По-моему, владыка, первое твоё объяснение – что за мной следили – куда лучше, – осмелилась возразить Райна. – И я всё равно не пойму, куда ты клонишь, отец. Даже если Великий Орлангур и спас меня тогда – хоть я и не ведаю, как или зачем, – что это изменит? С Боргильдовой битвы прошли эоны, нет ни Ямерта, ни его родни, в Обетованном новые хозяева – что нам в тех делах?
– Очень долго я думал точно так же, дочка. Спасибо Хедину, подсказал, что иные ростки сегодняшнего имеют корни из предначальных дней, с самой зари нашего мира. Мы с тобой ведь тоже собираемся возродить часть изначальной силы асов, силы, сохранившейся с рассветной поры Митгарда. Вот почему я и думаю, не перестаю думать о том, как и почему ты спаслась. С самого мига нашей встречи.
Райна виновато вздохнула.
– Прости, отец. Я не хотела ввергать тебя в печаль и горестные раздумья.
– Слог истинной валькирии, – усмехнулся О́дин. – Эк заворачиваешь-то! «ввергать в печаль и горестные раздумья» – неплохо, клянусь собственными священными браслетами.
– Отец, – Райна взглянула на Старого Хрофта в упор, – мой медленный разум не поспевает за скакунами твоих помыслов.
– Всё просто, дочь. Молодые Боги не дали никому уйти с Боргильдова поля. Наивно думать, будто они «не заметили» тебя. Они либо оставили тебя в живых нарочно, либо кто-то не дал им добить тебя. Валькирии Асгарда, даже бесчувственные, не валяются, словно простые смертные. Дар вечной жизни не был отнят у тебя, и Ямерту, на пике его могущества, ничего не стоило тебя найти. Однако ты жива, дочка.