– Что, сломался? – спросил я для вежливости.
– Требуется доводка, – уклончиво ответил Урман.
– Как там моя у*****ч Ётунштрудель? – Главбуха переполняла гордость. – Справляется?
Вот что значит гном. Посмотришь – бармен, а дай в руки инструмент, и станет волшебником.
– О, да! – подыграл я. – Ётунштрудель великолепна!
В шкуре хоббита я был для него очередным мохноногим воришкой, и больше никем, на этом наше общение и закончилось.
– Урман, можно нам с тобой выйти на минутку?
– Что опять стряслось, Боб? Хай Гадович за инструментами вернулся?
– Если бы… – вздохнул я.
– Идите, поговорите, й***ж, я один быстрее управлюсь, – бесцеремонно поддержал меня Главбух и стал чем-то щелкать внутри Вильгельма.
Ури побледнел, промычал себе одному понятную фразу и поднялся с кровати. Мы вернулись в зал и нашли единственный относительно свободный столик, на котором спал вусмерть пьяный гном с рыжей бородой. Запахи эля и гномьего пота наполняли каждый дюйм, посреди стола тускло светила керосиновая лампа.
– Ури, они выслали подкрепление, в бабушкиной норе меня встретил шеф, он все знает, я только что оттуда.
Высокий хоббит остолбенел:
– Чего же ты сразу не сказал?
– Это касается только нас, гномам не стоит вникать в хоббитские дела.
– Да, ты прав, – признал он, подумав. – Гномов это не касается.
Благодаря усердию железной Ётунштрудель кабак напоминал сытого, засыпающего кота: теперь за напитками и вовсе не надо было ходить, кружки и соленые орешки она разносила сама. Многие гномы с любопытством разглядывали робота, стучали по нему кулаком, другие чокались, а особо пьяные пытались заигрывать. Робот отличился и тем, что бережно подбирал отрубившихся хоббитов (я насчитал не меньше пяти соплеменников) и выносил на улицу. Выносить гнома по правилам этикета следовало только в том случае, если он крушил мебель или провоцировал драку.
– До чего же тусклая лампа, – посетовал Урман, не зная с чего начать. Раздался треск рвущейся ткани, стены шатра всколыхнулись, в полумраке блеснуло одно лезвие, второе, третье: кто-то снаружи резал палатку на части.
– Бежим! – я соскочил со стула и потащил утконосого за собой; те, кто мог держаться на ногах, тоже повскакивали, готовые постоять за себя, кто голыми руками, а кто и при помощи посуды, мебели и спящих собутыльников.
Пока мы продирались к барной стойке, стены шатра превратились в лоскуты; в свете люминесцентной луны появились знакомые очертания двух роботов девяностой серии.
– Попрошу сохранять спокойствие, уважаемые посетители! – произнес один из них голосом диктора с телевидения. – Мы – представители межгалактического департамента топливной безопасности, и не причиним вам вреда. Всё, что нужно сделать, – это выдать нам двух преступников, совершивших нападения на представителей департамента. Их имена… – речь оборвалась, потому что кто-то запустил в оратора настольную керосиновую лампу. Звон стекла, вспышка и охотник на хоббитов превратился в факел.
– Тушите! – заорал кто-то. – Перепаяем!
– Это я в него бросил, он мой! – возразили ему. – Не трогать!
– Мой! Мой! Мой!
– Надо второго поймать!
Главбух выскочил нам навстречу с выпученными глазами и всклокоченной бородой.
– Что происходит, хоббиты? Какая а****а порвала палатку?!
– Роботов раздают! Налетай! – крикнул я, и мы с Урманом скрылись в подсобке. Отвлекающий маневр сработал великолепно: бородатики накинулись на девяностых и подмяли их под себя, взяли количеством, говорят в таких случаях. Искушенные в технике, гномы легко выключили девяностых и принялись их делить, и тогда начались междоусобные драки. В более спокойной обстановке Ури назвал бы это безобразие переделом собственности. Драки впечатляли, но мне довелось поглазеть на самую малость. Никогда бы не подумал, что с помощью бороды выполняется такое огромное количество боевых приемов! Как рассказывали очевидцы, сохранившие зубы, в мордобое отличился наш рыжебородый сосед по столу: он отлично выспался к началу драки и от души навешал всем желающим, не вникая особо в причины конфликта. Убедился, что бить некого, и опять где-то прилег. Вот это я понимаю – нервы!
Мы спрятались в подсобке Главбуха, чтобы составить план. Урман включил Вильгельма и посмотрел на меня:
– Куда теперь? – меж тем стены подсобки ходили ходуном.
– Минутку, – я поспешно выдернул из-за пазухи «Самых опасных чудовищ Вселенной», на первом развороте которых говорилось о том, что «настоящее издание представляет собой карманную базу данных, предназначенную для служебного использования только агентами Базы», во введении в глаза бросилась фраза о том, что «создания, включенные в справочник, объявлены в межпространственный розыск, вооружены, особо опасны и неадекватны». Я зажмурился, открыл случайную страницу и ткнул пальцем.
– Гадаешь? – озадачился Урман. – Долго еще?
Шум и гам нарастали, где-то близко раздавался смачный гномий мат Главбуха.
– Ури, какие у тебя планы на ближайшую неделю? – я распахнул глаза и жадно уставился в текст.
– Свалить подальше с Базы, если получится, – Ури пожал плечами, – мой собственный межпространственный модуль существует пока только в чертежах и формулах, я решил разместить его в подвале, но сейчас еще ничего нет, за исключением одной электророзетки особой мощности, подключенной мимо счетчика.
– Вот куда мы отправимся, – сказал я, отрывая глаза от текста, – в Египет!
– Говорят, в этой стране любят туристов, но как мы доберемся?
Из гостевой части палатки, вернее теперь уже в том месте, где она когда-то была задумана и построена, победно проревели гномы, последовало короткое затишье, и драка вышла на новый виток.
«Сихерет» – так называлась случайно отобранная статья, по имени древнеегипетского фараона, злодея высшей пробы, беспощадного и ужасного, жадного до крови, богатства и женщин, несмотря на почтенный возраст. По последним данным, как гласила статья, Сихерет жил в пирамиде вместе с семьей, но около пятидесяти лет назад перестал отмечаться на сеансах спиритизма, организуемых местным обществом культурологов-египтологов, и с тех пор значится в списке пропавших без вести. Все эти годы ведутся активные поиски призрака, но безрезультатно. При встрече может прикидываться добрым привидением, заговаривать зубы и угощать печеньем. Агентам следовало любые поступающие от злодея предложения категорически отвергать, документы не показывать, печенье не брать, так как отравленное.
– Ури, ты готов стать членом моей команды? – наконец-то я собрался с духом задать самый важный вопрос.
– Какой команды? Мы и так вроде друзья, – Урман развел длинные руки.
– Команды агентов-нелегалов или, если хочешь, профессиональных оборотней-любителей, вот!