– С ума сойти, какие все загадочные.
Руки затряслись, и она с трудом преодолела желание выскочить из машины прямо сейчас. Вспомнила про тетрадки – куда без них, в понедельник. Один вопрос, и настроение из плохого превратилось в отвратительное.
«И все-таки, почему ты уехала? Какие-то проблемы, да?»
– Мне казалось…
– Хватит! – резко остановила его Вета, сжимая пальцы в кулаки. – Я больше не хочу ничего слышать. Не хочу говорить на эту тему. Все.
– Как скажешь, – сухо отозвался Антон.
Молчаливая поездка давила на нервы, заставляла выстукивать нервную дробь по стеклу, злиться. Солнце светило слишком ярко даже сквозь затемненные боковые стекла. Вета не стала подниматься на пятый этаж, дождалась Антона с тетрадками у подъезда.
– Будь так добр…
– Буду добр. – Пока подъездная дверь закрывалась, она видела, как он в несколько прыжков преодолел первую лестницу и нажал кнопку лифта, даже ни разу не оглянувшись.
Коленки пощекотал осенний ветер. Солнце – яркое, но уже холодное, плавало в окнах. В песочнице копошились дети, а те, что постарше, – сбились в стайку у бревенчатого домика, посмеивались, бросали на землю конфетные обертки.
Дверь хлопнула за спиной еще раз – очень скоро, а может, это Вета потеряла счет времени.
– Спасибо. – Она даже не спросила, с какой стороны автобусная остановка, просто подхватила из его рук сумку, распухшую от тетрадей, и зашагала вдоль детской площадки.
Вета долго стояла на автобусной остановке, уложив сумку с тетрадями на деревянное сиденье. Она пропускала один автобус за другим, потому что даже не помнила, как называется ее остановка. Ждала, сама не зная чего. А потом села на первый попавшийся.
Каким-то чудом Вета умудрилась добраться до дома, только немного побродив по кленовым аллеям. На ладони осталась красная полоска от тяжелой сумки, и, бросив ее возле лифта, Вета сжимала и разжимала пальцы.
Она старалась ни о чем не думать. Зря вспылила? Конечно, зря. Но от одного только воспоминания о старой жизни внутри все переворачивалось. Она могла бы сейчас сидеть в любимой лаборатории. Пирожок на обед и болтовня улыбчивой Илоны. Какого демона…
Лифт все не ехал, и Вета безразлично подумала, что он сломался. Ко всем ее неприятностям не хватало только этой. Но делать было нечего – она подхватила сумку и поплелась вверх по лестнице. В пролете между первым и вторым этажом на стене висели новенькие синие почтовые ящики.
Машинально отыскав свой, Вета почти не удивилась, когда увидела торчащую из него полоску бумаги. Счета? Рановато как-то. Сумка с тетрадями снова отправилась на пол. Ленясь достать ключи, Вета подцепила лист бумаги за край и вытащила. Это оказался самодельный конверт, и потеки белого клея выступали из чуть разошедшихся швов.
Она покрутила его в руках: ни обратного адреса, ничего. Нужно было сунуть его в сумку и прочитать дома, за чаем. Потому что, кроме чая, дома ничего не было. Но она передернула плечами и оторвала неровную полоску у края, и на ладонь Вете вывалился тетрадный листок, неровно оборванный по краю.
Конверт спланировал на пол.
«Помогите мне. Пугало вернулось помогите пожалуйста».
Три восклицательных знака, пропущенная запятая, округлый девичий почерк и перечеркнутый каракуль в конце. Вета покрутила тетрадный лист в руках, но не нашла больше ни черточки.
«Они что, решили теперь меня разыграть?»
Вета подняла голову: ей почудилось движение на площадке второго этажа. Может, там мелькнула чья-то тень. Вторая мысль была куда неприятнее – они каким-то образом узнали, где она живет. Следили?
Она подняла конверт и торопливо, сминая драгоценные доказательства, засунула их в сумку.
«По улицам темным ходить не боитесь?»
Оставив сумку на полу, она на цыпочках подошла к лестнице, ведущей вверх, и заглянула дальше. И на бетонных ступеньках, и у чужих дверей было пусто, да и солнечные лучи пронизывали подъезд, так что не спрячешься.
Она вдруг поймала себя на том, как прерывисто дышит и тянется к верхней пуговице на блузке – расстегнуть, чтобы дышалось легче. Как течет по виску капля холодного пота. Хлопнула подъездная дверь, и Вета вздрогнула.
Кто-то, насвистывая, поднялся к лифту, судя по звукам, подавил на кнопку, но разочаровался и зашагал к лестнице. Вета наблюдала, как к ней на площадку поднимается благообразный мужчина в серой рубашке и строгих брюках. Не замечая ее затравленного взгляда, он обошел Вету полукругом и зашагал дальше.
«Я сошла с ума, – наверняка определила она. – Они меня довели. Пора лечиться».
И села прямо на холодную ступеньку.
В один из весенних вечеров
Они вместе стояли под накрапывающим дождем, и никто не хотел начинать разговор первым. Шли автобусы, все чужие и озаренные теплым светом.
– Ну ладно, – сказала Вета, сунув замерзшие ладони поглубже в карманы пальто. Там она нащупала крошечную дырку в подкладке и окончательно посерьезнела. – У твоего друга плохая девушка. Но я-то не пью, не курю, заканчиваю университет. Чего ты недоволен постоянно?
Бежала за ним пол-остановки от университета, вспоминая по дороге пошловатое девичье стихотворение типа «ждала – пришел – любила – забыла», а потом схватила его за рукав – надоело бежать. Рукав он выдернул, и Вета даже обрадовалась – можно сунуть в карманы задубевшие пальцы.
– Слушай, так и будешь убегать? Я тебя час прождала.
– Ну да, час таращилась на каких-то парней. – Андрей всеми силами изобразил отвращение – уголки губ поползли вниз. – Ты себя в зеркале вообще видела? Пальто расстегнуто, юбка короткая, сапоги до колен. Я пошел, короче.
Он секунду помедлил, дожидаясь, видно, когда Вета опять схватит его за рукав куртки, но она не собиралась еще раз проскрести ногтями по потрескавшейся черной коже. Подкатил автобус – идущий совсем в другую сторону, – и Андрей запрыгнул в него следом за двумя парнями очень делового вида. На остановке разом стало пусто. Желтый фонарь отражался в мокром асфальте: дождь разошелся, как девица на похоронах.
Вета пошевелила пальцами в карманах – они пусть медленно, но отогревались. Жалко было только пальто: шерстяное и ужасно фирменное, оно наверняка потеряет форму он такой незапланированной стирки. Вета украдкой глянула на небо – кислотные дожди, городская осень – и зашагала прочь от остановки и от поднадоевшего за день здания университета.
В такие дни она забиралась в первый попавшийся автобус – потому что здесь каждый вез ее до дома – и замирала у заднего поручня, уткнувшись лбом в стекло. Кондуктор обычно не цеплялся, завидев проездной. Если вдруг находилось незанятое место, Вета падала на него и доставала плеер. Это было привычно настолько, что она даже не чувствовала вкуса музыки. Хотя после целого дня в лаборатории батарейка в плеере могла и сесть – тогда Вета слушала по наушникам тишину, замечая подвох только ближе к дому.