Внимание мое привлек навигатор Брендос:
– Скажите, Рианель, что вы там все за кормой высматриваете?
Затем попытался пошутить:
– На вашем месте я бы смотрел вперед: вдруг разглядите в свою трубу, как Ниала вам платочком машет, встречая.
– Пытаюсь разглядеть, не начался ли прилив.
– Ну и как? Не начался?
Ведь в этом случае нам достаточно было немного подождать, и сколько бы потраченных нервов мы сохранили.
– По-моему, отмель стала еще больше. Даже странно как-то: будто не сама вода падает, а земля поднимается, по береговой черте Альвенды хорошо видно, что уровень моря остается прежним.
Помолчав мгновение, Брендос добавил:
– Одно утешает: Желтые туманы в этих местах редкость. Могу себе представить, что было бы, добавься ко всему этому еще и они.
«Должно утешать, – кивнул я, как будто соглашаясь с ним. – На самом деле мне без разницы – есть они тут, нет их. Больше я в эти края ни ногой. Хватит испытывать судьбу, и без того погеройствовал вдосталь».
* * *
Когда на палубе с озабоченным лицом показался Аднер, я не очень-то тому удивился: оно у него часто выражает не озабоченность, так тревогу. В какой-то степени, при всех его талантах, Берни Аднер – паникер. Иногда из какой-нибудь мелочи такое раздует, что послушать его – так необходимо срочно приземлиться и никогда уже не поднимать корабль в небо, иначе он рассыплется, опрокинется, упадет, или с ним обязательно случится что-то еще.
– Ну и что там у нас, господин Аднер? – поинтересовался я, когда тот поднялся на мостик. Затем не удержался от ехидства: – Пару-тройку дней «Небесный странник» еще протянет, чтобы мы успели возвратиться в Банглу? Или хотя бы несколько часов, чтобы дотянуть до Дюгоня?
Впереди действительно виднелись пески острова Дюгонь с одинокой скалой посередине. Издали он казался пустынным, но поселение там есть, благодаря источнику пресной воды, пусть и совсем крохотное.
– Дотянет, – с какой-то обреченностью вздохнул Аднер. – Только неплохо бы опуститься на него, настройки посмотреть, тяги проверить и вообще.
– Опустимся, – твердо пообещал я ему.
Настройки приводов – дело серьезнейшее. К тому же есть у меня одна мыслишка. Поселение на Дюгоне существует не просто так, там не рыбаки живут – собиратели янтаря. И хочется мне для Николь его приобрести: на ожерелье, бусы, браслет, кулон, наконец. Все не с пустыми руками возвращаться.
– Сами-то л’хассы как? – поинтересовался я у Аднера.
Берни к своим обязанностям относился ревностно. Особенно после того, как в трюме у нас поселилась спасенная команда с «Мантельского удальца». Адеберт с ухмылкой рассказывал, что тот за прошедшую ночь дважды туда наведывался.
– Что он желает обнаружить? Что мои парни на тягах приводов штаны сушат? Запугал твой ученый-изобретатель так, что они лишний раз боятся к люку подходить, чтобы глотнуть свежего воздуха.
«Вот и еще одна причина приземлиться на Дюгоне: пусть они ноги разомнут, а то сидят в трюме, как селедка в бочке».
– С л’хассами? – переспросил Аднер. – С ними все нормально. В той самой степени, которая может быть после такого долгого полета над самой землей. – Сколько нам еще до Дюгоня, господин Сорингер? – в свою очередь поинтересовался он.
– Как только прилетим, так сразу на нем и окажемся, – уклончиво ответил я, загадывать наперед – гиблое дело. С этого всегда неприятности и начинаются. – Но постараемся как можно быстрее.
Прищурив глаза и расслабляя зрение, я всмотрелся в небо по курсу.
«Ага, он все-таки образовался в полной мере, – удовлетворенно подумал я. – И теперь им можно воспользоваться».
Я наблюдал за потоком давно, но он все не решался задуть в полную силу: то набирал мощь, то вновь почти исчезал. Чтобы попасть в него, необходимо было подняться выше, а затем пройти между двумя торчащими из воды скалами.
Чем ближе мы приближались к скалам, поднимавшимся из моря как два пальца, тем страннее они нам казались.
– Такое впечатление, что даже птицы на них не садятся, – в задумчивости Брендос поскреб подбородок, напротив обыкновения заросший щетиной, которой было уже больше недели.
«Зарок что ли он себе такой дал: не бриться на удачу до самого возвращения в Банглу? – подумал я. – Но как будто бы раньше я за ним не наблюдал особой суеверности».
– И точно, какие-то они странные, эти скалы, – согласился с мнением навигатора «Небесного странника» Адеберт Кеннет. – Причудлива фантазия Создателя. Обратили внимание, что их вершины очертаниями похожи на человеческие головы?
– Верно подмечено, Адеберт, – кивнул навигатор Брендос. – У левой от нас скалы голова определенно мужская, в отличие от правой, женской.
– Адеберт, вы давно уже на Островах. И непременно должны знать какую-нибудь легенду, связанную с этими скалами. Например, что-нибудь о несчастной любви двух одиноких сердец, которым волей судьбы или самого Создателя не суждено быть вместе.
Некоторой язвительности я даже скрыть не пытался: взрослые мужчины, хлебнувшие так много, что другим и на десяток жизней хватит – и тут на тебе, и вид, и голос у них такой, что только слезу пустить им и остается. Один любовными романами зачитывается, другой ради той самой любви плюнул на положение в обществе. До сих пор в голове не укладывается: насколько мне известно, Рианель Брендос спал и видел себя в окружении герцога.
Хотя согласен: при некотором полете фантазии вершины этих скал можно принять за человеческие головы. Но они мне больше напоминают театр пальцев, когда на каждый из них надевают игрушечную человечью или звериную голову, и устраивают целое представление. Такие театры никогда не бывают драматическими, скорее скоморошьими.
– Нет, капитан Сорингер, ничего подобного не слышал, – ответил мне Кеннет. – Правда, и бывать в этих местах мне раньше не приходилось.
– Подлетим, рассмотрим их вблизи, – и вполголоса, пользуясь тем, что Брендос увлекся трубой, наведя ее на скалы, для одного Кеннета добавил: – Берт, отличный сюжет для любовного лирического произведения: что-нибудь про юную девицу и опытного небесного капитана, которым не судьба быть вместе, не находите? У вас отменно должно получиться.
Кеннет немного отошел, и уж пусть он перекинет свое внимание на меня, чем время от времени, вспоминая, на миг каменеет, совсем как эти, извините, бошки, на вершинах скал.
– Мне пришла в голову другая мысль, Сорингер: сочинить торжественную оду, – не остался в долгу он. – О некоем отважном капитане, не побоявшемся отправиться в края, где гибель его была почти неминуема, чтобы спасти несчастных потерпевших кораблекрушение людей.
– Заметьте, пустился он, соблазнившись весьма нескромным вознаграждением.
Я хотел добавить что-то еще, когда послышался голос Брендоса: