Вернулся он быстро, с почти залеченной раной, и даже привез мне подарок – мою шляпу, которая была у меня на голове, когда «Небесный странник» рухнул в воду. Шляпу вынесло на берег волнами, и Род ее сразу признал. В свое время я отдал за нее почти три золотых нобля и очень ею гордился. Но после того как она долго плавала в морской воде, вид шляпа совсем потеряла, и Энди, когда-то поглядывавший на нее с откровенной завистью, отказался забрать ее себе.
В самом конце пути, когда до самого острова Неистовых ветров было уже рукой подать, случился отлив такой невиданной силы, что на сушу вылезли новые, еще не открытые нами ловушки.
И кто мог заверить меня, что он не случится еще раз, но уже во время полета?
Благо очень малая вода продержалась достаточно долго, чтобы мы могли исследовать новые клочки суши.
И вот наступил тот день, когда после стольких мучений мы, наконец, оказались на восточном берегу острова Неистовых ветров. Самих ветров тут не чувствовалось, от них нас прикрывали высокие отвесные скалы.
По правде говоря, на берегу мы бывали уже неоднократно, но теперь можно было быть уверенным, насколько вообще это возможно, что дорога за нами чиста от ловушек.
Я сел на песок, уткнувшись головой в колени, и надолго замер, бездумно слушая шум прибоя. Чего мне стоил этот путь, знал только я сам. Другим все-таки проще – им есть на кого равняться, у кого брать пример мужества не плюнуть на все, и не заявить: «Все, капитан, с меня хватит». Только мне не у кого его было взять ни в обмен, ни за деньги.
Я поднялся на ноги, посмотрел по очереди на каждого из моих людей.
– Все, парни, мы сделали это, несмотря ни на что. Теперь возвращаемся и ждем корабль, – подумав: «Искренне надеюсь, что нам не придется ждать его очень долго».
Ник Солетт прилетел через неделю. Терпение у меня к тому времени закончилось, и я собрался отправиться в Банглу проливами между островами. В палатку, где я сидел, вошел навигатор Брендос и как-то буднично сообщил:
– В небе виден «Альбатрос» господина Солетта, и идет он в нашу сторону. Думаю, что через пару часов он будет здесь.
Площадку для посадки корабля мы подготовили уже давно, срубив несколько десятков пальм, а затем выкорчевав их корни. Площадка ровная, и подлеты к ней замечательные, так что проблем возникнуть было не должно. Их и не возникло: капитан Солетт посадил свой корабль мастерски, по-моему, под «Альбатросом» даже песок не скрипнул.
Ну а затем мы встретились с ним в его каюте.
– Что, по-прежнему голова донимает? – поинтересовался я у Ника, после того, как мы поприветствовали друг друга и он внезапно болезненно сморщился.
– Нет, как выяснилось, действительно, если не пить, то и проблем нет, причем не только с головой, – ответил он, после чего задал вопрос сам:
– Скажи, Сорингер, ты точно уверен, что вам удалось обнаружить все до единой ловушки, и моему кораблю абсолютно ничего не грозит?
– Не уверен, Солетт, – честно признался я. – Но мы проверили весь путь по три раза.
– Верю, что проверили, и даже вижу: ты сейчас сам на паури похож, если еще не темнее. И далось же Жануавье это золото! – добавил он с досадой.
– Какое золото? Ты о чем?
– Да все только и говорят, что на Эстольде нашли золото, – пояснил он. – Не в полный голос говорят, перешептываются, но разве это хоть что-нибудь меняет?
Вообще-то, да, Ник. Теперь понятно, откуда у господина Жануавье такое желание получить эти механизмы – для добычи золота необходима вода, много воды. Стоит только добавить, что за время моего пребывания здесь я получил от него несколько посланий. И в каждом из них он интересовался, насколько успешно у меня идут дела. «Успешней и не придумаешь», – писал ему я в ответных письмах. А что еще я должен был там написать?
– Знаешь, Люк, – Солетт снова поморщился. – Несмотря на мое отношение к тебе, я бы не стал рисковать своим кораблем, появись у меня возможность заработать на этом деле даже втрое больше. Но Жануавье нашел слова меня убедить, и мне пришлось ему пообещать, что без помощи ты не останешься.
– Спасибо за откровенность, Ник. Что могу тебе сказать в ответ? Только пообещать, что очень постараюсь, из кожи вывернусь, чтобы ты без своего «Альбатроса» не остался. Хотя, если честно, вряд ли мы переживем твой корабль, случись с ним то, чего ты опасаешься.
– Только это меня и успокаивает, – неожиданно расхохотался Солетт.
Мы поднялись в небо на следующее утро, с рассветом, с большой водой. Хотя приливы и отливы для этого участка Кораллового моря – понятие относительное. Нет, на самом деле они существуют, но, сколько мы ни пытались определить хоть какую-то закономерность, так нам ничего и не удалось. Они не подчинялись никакой логике, и не зависели ни от положения луны и солнца, ни от ветра – вообще ни отчего. Суша обнажалась или погружалась в воду с такой непонятной периодичностью, что самое удачное сравнение подобрал Аднер.
– Как будто дыхание смертельно больного человека, – однажды сказал он. – То бурное и учащенное, а то пропадает так надолго, что непонятно даже, жив он еще, или уже на небесах.
– Да вы настоящий поэт, Берни, – заметил навигатор Брендос, на что тот застенчиво улыбнулся, а я почему-то вспомнил об Адеберте Кеннете.
– Смотри, Ник, – объяснял я накануне капитану Солетту наш путь на остров Неистовых ветров, водя карандашом по тщательно вычерченной моим навигатором схеме. – Сначала нам необходимо взять курс на северо-запад. Затем, когда мы достигнем северной оконечности острова Жемчужный, лечь на чистый запад. Так и пойдем все основное время пути, и только вблизи берега снова повернем, теперь уже строго на север.
То, на что у нас ушло пять кошмарных месяцев, уложилось всего в несколько десятков слов.
– Коридор достаточно широк, и даже если нас немного снесет во время полета в ту или иную сторону, критичным это не станет. Ну а все остальное – высота полета, количество парусов и, как следствие, скорость «Альбатроса» – на твое усмотрение.
– И что, Сорингер, – поинтересовался он, указав подбородком на схему, практически всю испещренную кружочками, обозначавшими обнаруженные ловушки, между которыми сиротливо вились линии курса, проложенного Брендосом, – все эти ловушки вы обнаружили с помощью обычного светильника?
В его голосе прозвучала легкая ирония.
Не совсем обычного, Солетт, ведь он тоже изготовлен руками Древних.
– Некоторые ловушки, Ник, можно обнаружить и без всяких приспособлений. Как будто бы перед тобой ничего нет, и ты ничего не чувствуешь, но стоит сделать еще один шаг, как приходит необъяснимый ужас. Да такой, что волосы встают дыбом, – и я невольно передернул плечами.
– То-то я смотрю, Люк, ты как будто с лица спал.
Спал я совсем из-за другой причины, но говорить о ней не намерен ни с кем.
Первую такую ловушку и обнаружил Родриг, после чего невольно отпрянул, поскользнулся и приземлился на пятую точку, нанеся себе не совсем благородную рану.