Но жутко до дрожи стоять рядом, пока он не приручен.
Я бесшумно шагнул ближе, мягкая трава полностью глушила шаги.
Дрыхнет.
Еще шаг.
Протягиваю руку и кладу цветок возле головы. Растение сразу окутывается дрожащим маревом, которое наползает на зверя, охватывая все его пушистое тело.
«Волшебное дурманящее средство активировано».
Пячусь, не сводя со зверя взгляда и все еще не веря, что все прошло так гладко. Мы решили не трогать его до финальной стадии приручения, пусть спит, где находится. Дурман гарантировал, что зверь не пробудится от шума битвы раньше нужного момента, по крайней мере, мы на это очень надеялись.
Вернувшись к алтарю, киваю Дару и сажусь в позе лотоса, лицом к ритуальной поляне. Черепут пристраивается рядом, обе башки обеспокоенно смотрят то на меня, то на хозяина, то в сторону кустов. Чует нашу тревогу, но не понимает, что именно должно случиться. Обжора – наше секретное оружие, на него по большей части и рассчитываем. Кабанов он лихо перехватывал…
– У меня только одна просьба, Зуб, – задумчиво роняет Дар, глядя в сторону зверюги. – Не вмешивайся, пока сам не попрошу о помощи. Даже если будет казаться, что я не справляюсь. Хорошо?
– Хорошо. Но слишком не рискуй. И как бы ребятам ни показалось, что…
– Остальных я предупредил, пока ты на сосне резвился.
Юморист… Ну все, отступать некуда. Вынимаю «Костяного убийцу», быстрым коротким движением чиркаю по краю ладони. Щиплет, зараза. Кровь капает на Семя. Дар бдит – из-за плеча прилетает сгусток лечащего заклинания «Касание природы», ранка стягивается на глазах, чувствую легкую щекотку и частичное онемение.
Глубоко вдыхаю и выдыхаю несколько раз.
Успокоиться. Сосредоточиться взглядом на Семени. Выбросить все посторонние мысли из головы. Спустя долгую минуту стук сердца замедлился, дыхание выровнялось… И на алтаре засветился кристалл сущности Огня, наполняя остальные кристаллы отраженным светом. Этот желто-оранжевый огонек… он словно загорелся не на алтаре, а в моей душе. Окружающий мир… я словно слился с ним, стал его частью, а он – моей, и тепло огонька растекалось у меня внутри. Необыкновенное единение с природой захватило и погрузило в звенящую тишину, посторонние звуки отступили, стерлись, осыпались, словно пыль.
Так вот что на самом деле ощущает тот, чье Семя на алтаре.
Я погружался все глубже и глубже, тонул в этом потустороннем омуте преломленного сознания. И мир вокруг ожил совершенно другой жизнью. Все теперь выглядело иначе. Краски, свет… Движение. Все ускорилось, мир вокруг завертелся в сумасшедшем темпе, страшно сложно было хоть за чем-то уследить…
Перед глазами мелькала смазанная фигура Дара, иногда пропадая на периферии зрения. Маг двигался с невероятной скоростью, он уже бился в тандеме с Обжорой, уже побеждал… Неужели то же самое было с ним, когда сражался я? Как же трудно ничего не упустить… Лавовый голем восьмого уровня – он наседал на мага, размахивал пылающими огнем и брызжущими лавой кулачищами, старался оглушить, сбить с ног. Там, где он ступал широкими слоновьими стопами, трава мгновенно обугливалась, оставляя покрытую седым пеплом дымящуюся землю. Заклинания природы почти его не задевали – побеги «Хищного плюща», пытаясь внедриться в огненную плоть, вспыхивали и сгорали, ядовитые плети «Животворящего капкана», оплетая ноги, держалась не больше двух-трех секунд, тоже обращаясь в пепел. Но это для моего, замедленного восприятия – на самом деле все работало дольше. И Дар побеждал. Обжора не подвел своего хозяина – носился вокруг голема, отвлекая его ярость на себя, и хотя его плевки липкой слюной просто сгорали, попадая на раскаленное тело, двух других способностей – «Абсолютного щита» и «Тарана» – хватало, чтобы сбивать врага с ног и избегать фатальных повреждений. Последний удар маг нанес концом посоха в голову голема, и тот оплыл чадящей грудой из расплавленного камня…
Небесно-голубой огонек следующего кристалла вызвал силу стихии Воздуха – целую стаю призрачных ворон, словно бы сотканных из ветра. Их клювы и когти на лапах сияли алмазами. Дар скалой утвердился на одном месте, воткнув посох вертикально в землю, солнечный диск навершия ярко озарился густым зеленым сиянием. И как только вороны сконцентрировались над ним, бешено мельтеша в воздухе, начал одну за другой сбивать крылатых бестий «Разъедающими спорами». Тела созданий разрывало при попадании зеленоватыми кляксами. Обжора не остался в стороне – его головы стреляли липкой слюной, словно зенитки…
Стихия Земли прислала многоножку – мерзкую грязно-бурую тварь около полутора метров длиной, с непрерывно шевелящимися жвалами на матово поблескивающей хитином башке… Противник продержался еще меньше стаи ворон. Сперва его танком проутюжил Обжора, раздавив панцирь, как яичную скорлупу, а затем «Животворящим капканом» превратил в удобрение Дар. Не успела она издохнуть, а черепут уже сражался с толстенной трехметровой водяной гадюкой – тварь обвилась вокруг его панциря и прицелилась, чтобы вонзить чудовищные по размеру ядовитые клыки в его плоть. Что ее и погубило. Своевременно и точно управляя способностями питомца, Дар использовал откатившийся «Таран». Змея промахнулась – черепут успел втянуть под панцирь головы, в следующую секунду он разогнался и чиркнул краем острого как бритва панциря по стволу ближайшего дерева. Ошметками брызнула кора. И разрубленная змеюка распалась на две беснующиеся в слепой агонии половинки, заливая траву водянистой кровью.
Пробуждение стихий Жизни и Смерти снова произошло одновременно, но теперь меня это не удивило – жизнь и смерть всегда идут рука об руку.
Смерть выставила рыцаря-скелета – исполина двухметрового роста в проржавевших, осыпающихся трухой от каждого движения доспехах и с таким же ржавым огрызком двуручного меча. Сквозь дыры доспехов и истлевшую одежду проглядывали желтые кости, в прорезях глухого шлема тлели красные угольки глаз. Заявка от Жизни – хищная росянка, могучее растение трехметровой высоты и лилово-зеленой расцветки, передвигающееся на лапах-корнях, с руками-лозами, вместо цветка – полутораметровая устричная пасть с саженными шипами, заменяющими клыки.
Первым делом росянка прикончила рыцаря-скелета.
Тот успел рубануть ее пару раз, отхватив тупым клинком извивающиеся лозы, затем хищное растение надвинулось на рыцаря, мгновенно оплело его доспехи гибкими плетями побегов, полностью обездвижив, и, разинув пасть, вылило на несчастного мертвяка целый поток кислоты. Ржавые доспехи зашипели и задымились, растворяясь на глазах, кости распались, и скелет осыпался грудой мусора.
А затем Дару с Обжорой пришлось чертовски тяжело. И было просто невыносимо сидеть и наблюдать, как маг сражается без моей помощи. Жгучее желание ввязаться в драку едва не сорвало транс, но Дар, вовремя почуявший, что творится у меня в душе, остановил одним взглядом: «Нет!»
Первым в бой вступил черепут – выстрелив «Тараном», подсек краем панциря ходильные отростки. Пролетев с разгону дальше, затормозил, разворачиваясь для новой атаки. Росянка с шумом повалилась набок, хлестнула плетями «рук», но не дотянулась до ненавистного врага. Плевок Обжоры склеил несколько плетей с центральным стеблем, но и того десятка, что остался, хватало для нападения.