– Прекрасно, – сказал Симон, улыбаясь самой широкой из своих улыбок. – Но если мы пообещаем не мешать, то, возможно, нам позволят немного оглядеться?
Следователь Крипоса подозрительно посмотрел на своего пожилого коллегу.
– И мы не будем заходить за флажки.
Бьёрнстад выдал им разрешение благосклонным кивком.
– Вот здесь он нашел то, что искал, – произнесла Кари, стоя в спальне на толстом ковре, простирающемся от стены до стены.
На покрывале лежали дамская сумочка, открытый пустой кошелек и шкатулка для драгоценностей, отделанная красным бархатом.
– Возможно, – ответил Симон, прошел мимо флажка и уселся на корточки рядом с кроватью. – Скорее всего, он стоял где-то здесь, когда рылся в сумочке и шкатулке, согласна?
– Судя по расположению вещей на кровати, да.
Симон разглядывал ковер у себя под ногами. Он уже начал было подниматься, как вдруг остановился и пригнулся к ковру.
– Что там?
– Кровь, – сказал Симон.
– Его кровь капнула на ковер?
– Вряд ли. Это прямоугольник, вероятно, какой-то отпечаток. Если бы ты была грабителем и полезла в виллу в этом богатом районе, где бы ты стала искать сейф?
Кари указала на платяной шкаф.
– Согласен, – произнес Симон, поднялся и открыл дверцу шкафа.
Сейф размером с микроволновку находился прямо посередине стены. Симон повернул ручку вниз. Закрыто.
– Если только он не потратил время на закрытие сейфа, что смешно с учетом того, как он отбросил шкатулку и кошелек, то он не трогал сейф, – сказал Симон. – Давай посмотрим, не освободился ли труп.
По пути назад, в кухню, Симон зашел в ванную. Когда он вышел из нее, лоб его прорезала морщина.
– В чем дело? – спросила Кари.
– Ты знала, что во Франции на сорок человек населения приходится одна зубная щетка?
– Старый миф, устаревшая статистика, – ответила она.
– И старый мужчина, – сказал Симон. – В любом случае, у семьи Иверсен щеток нет.
Они вошли в кухню, где Агнете Иверсен на некоторое время оставили в покое и Симон мог без помех поворачивать и крутить ее. Он осмотрел ее руки, внимательно разглядел входное и выходное отверстия пули. Потом он попросил Кари встать прямо у ступней трупа, повернувшись спиной к столешнице.
– Заранее прошу прощения, – сказал он, подошел вплотную к Кари и приставил указательный палец к ее телу между грудями в том самом месте, куда в тело Агнете Иверсен вошла пуля, а указательный палец другой руки – между лопатками, в месте, где располагалось выходное отверстие на теле Агнете Иверсен.
Он изучил угол между отверстиями, после чего перевел взгляд на отверстие от пули в стене. Потом нагнулся, сорвал головку ромашки, встал коленом на столешницу, вытянулся всем телом и воткнул цветок в отверстие.
– Пошли, – произнес Симон, слезая со столешницы, и пошел по коридору к входной двери.
По дороге он остановился около криво висящей картины, наклонился к ней и указал на что-то красное на краешке рамки.
– Кровь? – спросила Кари.
– Лак для ногтей, – ответил Симон.
Он встал посреди коридора, приложил внешнюю сторону левой ладони к картине и оглянулся на труп. Затем двинулся дальше в направлении входной двери, остановился, присел на корточки у косяка и наклонился над комком земли, отмеченным флажком.
– Эй, не трогайте его! – прозвучал голос у них за спиной.
Они подняли голову.
– А, это ты, Симон, – сказал одетый в белое человек, проводя пальцем по влажным губам и рыжей бороде.
– Привет, Нильс. Давненько не виделись. С тобой хорошо обращаются в Крипосе?
Рыжебородый пожал плечами:
– Ну да. Но наверное, это потому, что им меня жалко, такого старого и отсталого от жизни.
– А это так?
– Да, – вздохнул криминалист. – Теперь все решает ДНК, Симон. ДНК и компьютерные программы, в которых люди вроде нас с тобой не разбираются. Когда мы были молодыми, все было не так, да.
– Ну, мы еще не совсем вышли в тираж, – сказал Симон и перешагнул порог. – Кари, сосчитай до трех, а потом кричи изо всех сил. После этого выбегай на крыльцо и остановись вот здесь. Хорошо?
Она кивнула, и он закрыл за собой дверь.
Кари посмотрела на Нильса. Тот покачал головой и оставил ее в одиночестве. Тогда она заорала «берегись!» – так она была обязана предостерегать людей и животных в те редкие моменты, когда наносила удары по мячу во время игры в гольф.
Потом она открыла дверь.
Симон стоял у подножия лестницы, направив на нее указательный палец.
– Подвинься, – велел он.
Она сделала, как он просил, и увидела, что сам Симон отошел немного влево и зажмурил глаз.
– Вероятно, он стоял на этом самом месте, – произнес Симон, целясь в нее из указательного пальца.
Кари повернулась и посмотрела на белую ромашку на стене.
Симон глянул вправо, подошел к кустам веерного клена и раздвинул их. Кари поняла, что он ищет. Стреляную гильзу.
– Ага, – тихо пробормотал он, вынул мобильный телефон и приложил его к глазу.
Кари услышала электронный симулятор щелчка фотоаппарата. Симон размял комок земли между указательным и большим пальцем, и тот разлетелся в прах. Потом он поднялся по лестнице и показал Кари только что сделанный снимок.
– Отпечаток подошвы, – сказала она.
– Убийцы, – кивнул он.
– О-о?
– Ничего, если мы скажем, что урок закончен, Кефас?
Они обернулись и увидели Бьёрнстада. Он кипел от ярости. Позади него стояли три криминалиста, включая бородатого Нильса.
– Скоро закончится, – ответил Симон, намереваясь вернуться в дом. – Я просто думал, что мы…
– А вот мы думаем, что вы уже давно закончили, – сказал старший инспектор и встал у них на пути, широко расставив ноги и сложив руки на груди. – Я вижу цветы в моих следах от пуль, а это уже слишком. Спасибо вам за все.
Симон пожал плечами:
– Ладно, мы увидели достаточно и можем делать выводы. Удачи в поисках того, кто совершил это преднамеренное убийство, люди.
Бьёрнстад хохотнул:
– Значит, вы пытаетесь произвести впечатление на вашу юную коллегу, утверждая, что это было преднамеренное убийство? – Он повернулся к Кари. – Приношу свои извинения за то, что действительность не так увлекательна, как пытается представить папаша. Это просто обычное дерьмовое убийство.