– Я – Валина подруга! – вдруг с надрывом произнесла Печкина. – Я все у нее могла взять, и она – у меня все. Я ей в любой момент все б отдала, если б она захотела.

Печкина вдруг взрыднула и достала из кармана пестрого платья большой носовой платок.

– А начали вы с того, что никогда ее посудой не пользовались.

– А зачем мне пользоваться?

– Так. Я просил…

– Мы не пользовались. Но подержать могли.

– В какой ситуации?

– Если Валя попросит.

– Она об этом просила в день своей смерти?

– Не помню.

– Я могу задать вопросы вашему сыну? Не помешаю ему обедать?

– Нечего ему задавать. Больной он.

– Но говорить он умеет?

– Ну, не дурак же.

– Логика ваша ясна. Леонид, прошу вас уделить мне немного внимания. Вы брали из шкафа Сидоровой бутыль с настоем в тот день, когда она умерла?

– Не знаю, кто такая Сидорова, – буркнул Леонид, не поднимая головы от тарелки.

– Валентина Николаевна, ваша соседка. Она умерла.

– Вальку знаю.

– Зачем бутыль ее брали?

– Не знаю.

Сергей глубоко вдохнул и выдохнул с легким стоном.

– Слава, тебе не кажется, что этот вопрос доведен до абсурда? Смысла развивать тему нет. Давай попробуем поработать с другим. Зинаида Ивановна, только у вас есть ключ от комнаты вашей подруги Валентины. С какой целью вы пытались туда проникнуть?

– Я??? Это ж Толька! Нискин же его заарестовал!

– Наглость, конечно, второе счастье, иногда даже первое. Но этот фокус у вас уже не прошел. Поскольку я разбирался в ситуации, был в отделении. Никаких доказательств по поводу Васильева у Нискина не имелось, кроме вашего звонка. А он поступил тогда, когда Васильев застукал вас на месте преступления. Вы открывали опечатанную дверь. Спокойно! – не дал он возразить Зинаиде. – Ключ есть у вас, а не у Васильева! Может, прекратите этот цирк? Что вам нужно было в ее комнате?

Печкина посидела молча, насупившись, то ли изображая обиду, то ли пытаясь что-то придумать. Скорее всего, и то и другое.

– Семен меня попросил, – наконец сказала она.

– Это неправда, – вмешался Слава. – Семен ничего не знал о вашей попытке проникнуть в комнату. Точнее, узнал от меня.

– А! – вдруг воскликнула Зинаида. – От тебя! А я думаю, чего это он примчался деньги вывозить. Не его это деньги, понятно? Мы с Валей их заработали. Я хотела свою половину забрать.

– Каким образом заработали? – невозмутимо спросил Земцов.

– Не ваше дело! – рявкнула Печкина. – У меня сын больной. Я всю жизнь копила, Вале давала на сохранение. Она в товар вкладывала, потом мне должна была с процентами.

– Вот и новая версия, – радостно сказал Сергей. – Крутейший бизнес на процентах от китайских товаров. Приличные, однако, миллионы получились. Будете претендовать?

– А то! Вот Коля Нискин выздоровеет, он тоже может подтвердить. Там и его деньги были.

– Опаньки! Опять Нискин, – изумился Сергей. – И его деньги хранились в комнате пропавшей соседки?

– Да, а что? Нельзя?

– У него тоже в квартире места мало?

– Откуда я знаю.

– А до того, как пропала Смирнова, где были эти честным трудом нажитые деньги?

– Под кроватью, – буркнула Печкина.

– Под вашими тремя кроватями? – уточнил Сергей. – А потом вы решили все сложить в одно место? Отлично. Слава, еще немного, и я поверю, что в этой квартире живут Наполеон и Карлсон. Зинаида Ивановна, у нас диалог наладился. Как вы думаете, кто пробил голову вашему честному участковому Нискину? И за что?

– Ну, если не Толька, – неожиданно брякнула Печкина, – то Семен и пробил. Чтоб наши деньги забрать.

– Прошу прощения, – подошел Александр Васильевич с двумя женскими темными костюмами на плечиках. – Эти вещи вам не принадлежат, Зинаида Ивановна. Другой размер. Они чьи?

– Да так. Кто-то положил в подъезде, я и взяла.

– А мне кажется, что это вещи пропавшей соседки Лидии. Я видел примерно такой же костюм в ее комнате. Для учительницы это характерно – иметь несколько костюмов одного стиля и цвета. Если тот еще там, мы сейчас можем сравнить. Но в любом случае по оставшейся там одежде я смогу точно сказать, принадлежали ли эти вещи Лидии Смирновой.

– О, господи! Делов-то. Взяла я Лидкины костюмы. Продать хотела. Ей уже не понадобятся.

– Ясно, – Слава встал. – И копеечку в ту же копилочку. То есть под кровать. Спасибо. Вы рассказали нам много интересного. Разговор не закончен, конечно. Будем разбираться.

Сергей подошел к товарищам.

– Я тоже не разочарован, – сказал он. – Интересного много. Мы уходим. Приятного аппетита.

Они вышли, попрощались с Ниной Георгиевной, которая стояла в прихожей, все такая же напряженная, с сжатыми руками.

– Что они вам сказали? – тихо спросила она у Сергея.

– Только хорошие новости, – улыбнулся тот. – Все в порядке. Отдыхайте.

В машине Кольцов молча, движением фокусника достал из внутреннего кармана куртки металлическую дугу, явный раритет времен сурового социализма, на которую были нанизаны ключи.

– Что это? – спросил Масленников.

– Полагаю, ключи от всех комнат в квартире. Им всем кажется, что они очень умные. Зинку за человека не считают, запирают комнаты, когда в туалет идут. А у нее есть все дубликаты. Так что взять ядовитый раствор у Нины Георгиевны она имела возможность.

– Имела, конечно, – задумчиво сказал Масленников. – Только, Сережа, не подтасовывай пока ничего, исходя из того, что одна женщина настолько неприятнее другой. Нина Георгиевна, зав лабораторией, знает, что этим раствором можно отравить человека, а Зинаида Печкина – вряд ли. Ей проще шваброй убить.

– А мотив есть, – заметил Слава. – Деньги, к которым она, возможно, действительно имеет отношение. Во всяком случае, теперь понятно, что она имела намерение их взять. Как ясно и то, почему Сидоровы полезли деньги вывозить. Боялись, что она все украдет. И насчет швабры. Монтировку она тоже в состоянии освоить. Если там у них общак с Нискиным, мало ли какие могли быть счеты. Сейчас ей выгодно его типа партнером выставить. Как и Валентину. Взвыла по ней, аж мороз продрал по коже. Артистка.

Глава 9

В какой-то момент все стало плохо. Ни с того ни с сего. Было чудесно у родителей Лары. Было очень хорошо здесь, в квартире Алексея. А потом… Ничего не произошло, но Алексей стал задумываться, смотреть на телефон с отключенным звонком, но на вибрации. И дело даже не в этом. Это нормально. Дело в том, что Лара, вдруг утратив свою самодостаточность, запаниковала, стала судорожно думать, как его удержать, если он захочет с ней расстаться на какое-то время или надолго. Они невероятно близки… Это не может быть просто физиологией. Это их человеческий выбор. Но… Он узнал о ней все: это оказалось так просто – рассказать ему свою жизнь. Она же не узнала о нем ничего. Хотя он вроде тоже рассказал ей о себе. Они по-разному рассказали. Она – все, что крылось за формальной хроникой событий, он – кое-что только по фактам. Лара обнимала его, отвечала на его поцелуи, улыбалась, уходила на кухню готовить еду. И никак не могла найти убедительную причину для того, чтобы он, уехав по делам, непременно вернулся к ней. Или позвал ее к себе. Хотя на первое время такая причина вроде бы есть. У него сейчас нет машины, она может его подвозить в офис, по делам. Тут же Лара стала думать, как договориться на работе о продлении новогодних каникул. Может, отпуск взять за свой счет…