Но Света, вздохнув, произнесла, будто извиняясь:
– Знаете, Саша, у меня дома горы еды. Есть некому. Я готовлю и выбрасываю, готовлю и выбрасываю. А позвать вас на ужин как-то неловко.
– Почему? – спросил он после непродолжительной паузы, в течение которой пытался проглотить страшную шершавую сухость во рту.
– Как-то неловко. Мы всего ничего знакомы. А я вас в дом потащу.
– Не надо меня тащить, я сам пойду, – хмыкнул Копылов.
Покосился на нее. Она нервно сплетала и расплетала пальцы. То ли боролась с искушением избавиться от него как можно вежливее, то ли еще по какой скрытой причине.
– Света, клянусь, не стану приставать и делать отвратительных намеков. Просто покормите меня. Тысячу лет не ел домашней еды, – признался Копылов. И, не давая ей времени опомниться, спросил: – Куда?
Света опять назвала ему адрес – улица Цветочная, это было по дороге и совсем близко. Он остановился у среднего подъезда. Вышел, привычно огляделся. Все тихо, народу во дворе почти нет. Два собачника в дальнем углу. Парочка на детской площадке на качелях. У подъезда…
– Что ты здесь делаешь??
Копылов смотрел во все глаза на Степку, подпиравшего железную дверь с кодовым замком.
– А ты? – Степка хмельно оскалился. – Охаживаешь свет наш солнышко? И как она тебе?
Хорошо, что Света замешкалась у машины и не видела кривляний его коллеги, вышло бы неловко. Но все равно, какого черта он тут делает? Не его же караулит! Степка не мог знать…
Или знал? Ну да, мог догадаться, он аналитиком был сильным, что Копылов продолжит опрос фигурантов и приобщит к этому делу Светлану. Мог даже у прокурорских узнать, что Копылов забрал их сотрудницу с работы. Кто-то да видел. Но как он узнал ее адрес? И вообще, что за вопросы скользкие?
– Она мне очень даже, – криво ухмыльнулся Копылов, рассматривая симпатичного коллегу, принарядившегося к ночи.
На Степке был пиджак в мелкую серо-голубую клетку, серая футболка, серые брюки и голубоватые замшевые мокасины. Он был выбрит и причесан. Одет, как на свидание. Только вот с кем?!
– А ты против, Степа?
– Я? – Тот качнулся в сторону Копылова, отталкиваясь от железной двери. – Я против, Саша.
– А что так вдруг? А как же твоя жена?
Копылов с его женой не был знаком. Не пришлось. Степка про его баб знал все доподлинно, а про свою – единственную – всегда молчал. Отшучивался, отмалчивался, хохмил, называл в телефонных разговорах солнышком и…
Так! Стоп! Солнышком?! Свет наш солнышко?! Так он сказал?!
– Она и есть моя жена, Саша, – дохнул в лицо Копылову смесью перегара и мятного эликсира Степка. – Светка – моя жена, решившая, что я – бывший…
Кирилл наблюдал за входом в больницу сквозь темные стекла очков. Девушка, сидевшая рядом на скамейке, усиленно делала вид, что читает книгу. Книга была толстой и новенькой в дорогом кожаном переплете и плохо вязалась с обликом девушки, вырядившейся в драные шорты до колен, стоптанные кеды с рваными, в узлах шнурками и неряшливую клетчатую рубашку.
– Ты считаешь, что книга твоего отца соответствует твоей рубашке, которую ты достала из корзины с грязным бельем? – ворчливо спросил Кирилл, оторвав взгляд от больничного входа и остановив его на девушке.
– А чё? – Она подняла на него взгляд, затуманенный прочитанным. – Интересная книга. Вполне еще нормальная рубашка, даже не воняет.
И она для наглядности понюхала свои подмышки.
– Лара-а-а! – простонал Кирилл, задирая лицо к небу. – Ну что ты за человек!
– Я? – Она наморщила симпатичный носик. – Я – нормальный человек, Кира. И еще очень надежный. Согласен?
– Да, – кивнул он после непродолжительного раздумья. – Но сообразительности у тебя – ноль, малыш.
– А в чем дело? – Она обиженно поджала губки.
– А дело в том, что не надо было писать мне записку на бумаге из принтера. У деда в доме такой бумаги нет. И ночью мне ее особо взять негде. И не надо было въезжать во двор вчера ночью! Зачем, Лара?! Зачем??
Девушка минуту смотрела в текст, потом с шумом захлопнула книгу и убрала ее в маленький кожаный рюкзачок, очень дорогой и очень стильный и тоже не особо подходивший к ее рубашке и шортам.
– Я перепугалась, когда тебя долго не было, – проговорила она, шумно задышав от обиды. – Ты пошел к этому ужасному человеку и пропал! Я ждала, ждала, тебя нет. Что мне было делать?! Вызывать полицию? Глупо! Идти пешком, оставив машину там, где ты велел? Страшно! Там во дворе такая темнота-а-а.
– И ты решила ехать на машине, – всплеснул руками Кирилл, поглядывая на девушку с нежной снисходительностью. – А то, что твои передвижения попали в объектив камеры на магазине за углом дома, тебя не особо взволновало. Так? И теперь менты, если они не дураки, просмотрят записи и установят, кто же ездил там и ходил в то самое время, когда…
– Может, она не подключена? – перебила она его и виновато шмыгнула носиком.
– Подключена, я узнавал. – Кирилл настороженно вытянул шею в сторону больничного входа: – Лара, посмотри, он?
По дорожке, ведущей от стоянки автомобилей ко входу в отделение, медленно и вальяжно двигался мужчина средних лет в светлом костюме с кожаным саквояжем в руке. На вид ему было лет сорок – сорок пять, но Кирилл совершенно точно знал, что ему под шестьдесят. Он выглядел франтом и повесой, но на самом деле был очень нежным и верным супругом и отцом троих детей. Персонал больницы его обожал. Женщины, которые являлись его пациентками, его боготворили. Одной из его пациенток была когда-то и мать Кирилла. Он узнал об этом совершенно случайно. Просто лихорадочно собирал свои вещи в квартире ночью, наткнулся на шкатулку матери со всякими безделушками, не попавшими на помойку, и нашел там визитку этого самого доктора.
– Если она ее хранила рядом с твоей роддомовской повязкой, значит, этот дядя был ее лечащим врачом. Может, даже принимал у нее роды, когда ты появился на свет, – предположила Лара, увидев визитку. – И ничто не мешает нам навестить его и задать пару вопросов.
Но пробраться к кабинету доктора оказалось очень сложным делом.
Во-первых, в регистратуре тут же начали заводить на Лару карточку, иначе отказались даже разговаривать и уж тем более – говорить номер кабинета, где принимал Вениамин Всеволодович.
Во-вторых, назначили время приема, которое их совершенно не устраивало. И пришлось торчать возле клиники еще два часа.
А в-третьих, Кириллу потом предложили остаться в коридоре.
– Ну, уж, нет! – вспылил он, уставив на медсестру, выглянувшую вызвать Лару, бешеные глазищи. – Это моя женщина, и я войду с ней!
– Похвально, конечно. – Губы пожилой медсестры тронула недоверчивая улыбка. – Но не положено.