Программа занятий в автошколе состояла из двух частей. Два раза в неделю ученики обязаны были изучать в учебной комнате теоретическую часть и три раза в неделю приходить на практическую. Практические занятия назывались вождением. С одной частью учащихся вождением занимался сам Роберт, а с другой – старший мастер Михалыч. Нине было все равно, с кем заниматься. Она испытывала перед первым занятием по вождению сверхъестественный, почти первобытный страх. «Что же будет, если я разобью машину?» – думала она. Ей казалось невозможным представить, что она через несколько дней должна будет не только трогать с места эту махину, какой представлялся ей обыкновенный автомобиль «Жигули», но и сможет ездить на ней! С Робертом ли, со старшим ли мастером, ей было все равно… лишь бы кто-нибудь ее научил!
Распределение на вождение по группам должно было произойти на втором теоретическом занятии. В тот день они начали изучать правила дорожного движения и дорожные знаки. И это занятие, так же как и первое, проходило скучно и монотонно. С утра у Нины на работе было четыре пары уроков – две с утра и две после обеда, поэтому к вечеру от усталости ее уже здорово клонило в сон. Преподаватель все тянул и тянул, будто на одной ноте, сначала про правила переезда через железнодорожные пути, потом про знак «Уступите дорогу». Нина, которая в детстве училась в математической школе, а в юности – в университете, схватывала все на лету, и многократное повторение одной и той же информации ее усыпляло. К счастью, преподаватель на этом занятии не обращал на нее никакого внимания, будто ее и не было в группе, хотя к другим ученикам он обращался по разным поводам по нескольку раз. Она тоже молчала, аккуратно записывая в специально заведенную тетрадку то, что он объяснял.
«Может, и лучше, что он на меня не смотрит, – размышляла она. – Меньше будет цепляться. А с кем учиться вождению, мне все равно». Но все-таки червь беспокойства неприятно шевелился у Нины в груди. Наконец преподаватель покончил с дорожными знаками и огласил списки учеников, зачисленных в ту или другую группу.
Пока он перечислял фамилии, курсанты напряженно молчали. Но вот он окончил, и группа зашевелилась. Многие хотели что-либо уточнить или перенести время занятий, Нинина фамилия вообще названа не была.
«Меня он, очевидно, исключил из списка», – подумала она, скептически сморщив губы, и стала складывать в плоский портфельчик книжки, одновременно раздумывая, что ей делать. Подходить к преподавателю специально для выяснения ситуации у нее не было никакого желания. И вдруг Роберт объявил:
– Да, чуть не пропустил… Воронина Нина Илларионовна будет заниматься со мной. – Ее имя и отчество он выговорил громко и очень отчетливо.
Она вздрогнула, подняла голову, посмотрела на преподавателя внимательно. Она могла бы поспорить, что он специально назвал ее самой последней. Но Роберт с тем же равнодушием, что и раньше, уже делал в своем журнале какие-то пометки, и ей не удалось поймать его взгляд. Тут же его окружили те из учеников, кто хотел поменяться друг с другом временем занятий. Нина взяла пальто и пошла к выходу. Почему-то ей показалось, что преподаватель должен был хотя бы посмотреть ей вслед. Она быстро обернулась. Роберт Иванович в этот момент оживленно разговаривал с молоденькой девушкой-курсанткой, а на нее смотреть и не думал. Нина гордо выпрямила спину, повернулась и пошла прочь из учебной комнаты.
Михалыч и Ленц, так же как и всегда по вечерам, поджидали своего товарища. В комнатушке учительской сегодня заняли места коллеги Роберта из числа молодых и рьяных, поэтому друзья околачивались в коридоре, навалившись локтями на подоконник, лицами к двери в учебную комнату. За их спинами в окне, не прикрытом даже символическими шторами, синел ранний вечер, а через стекло форточки в помещение школы заглядывал веселый молодой месяц.
«Ишь, собутыльники!» – с раздражением подумала про них Нина и, тут же отвернувшись, устремилась вниз по лестнице.
Дождавшись, пока страсти по согласованию расписания в группе улягутся и последний учащийся выйдет из комнаты, Роберт сложил многочисленные бумажки, справки, списки, тетрадки в журнал и присоединился к друзьям. Все вместе они пошли в учительскую, чтобы взять оставленные там сумки.
Глядя на друзей не прямо, а исподтишка, неестественным образом снизу вывернув голову, один из молодых коллег, всегда определеннее других высказывающий свои взгляды на жизнь, обратился к Роберту.
– На минутку, поговорить!
Роберт подошел к тому месту, где расположились четверо их оппонентов.
– Ну так как, Роберт Иванович? – слегка усмехаясь, начал молодой заводила. – Давайте делиться!
– Чем это? – делано удивился Роберт. На самом деле он вполне догадывался, о чем может пойти разговор.
– Вы себе такую большую группу учеников захапали, а мы тут после отпуска на мели, – не смущаясь, продолжал заводила. – Тридцать человек вполне можно было бы разделить на две группы. Тогда и нам кое-что бы перепало!
Поскольку Роберт и так разделил группу из этих тридцати человек пополам между собой и Михалычем, он решил держать оборону твердо.
– Группа моя, я решаю, как поступать с учениками, – сказал он на первый взгляд спокойно, но верхняя губа у него еле заметно дернулась.
– Да не волнуйтесь вы, бог с ней, с группой, – утешающим жестом махнул в его сторону заводила. – Речь о другом. Поделитесь с нами теми учениками, кто может заплатить бабки.
Михалыч и Ленц, уже вышедшие было в коридор, вернулись и встали у дверей, готовые вмешаться по первому требованию. Это не укрылось от молодых, и они, переглянувшись, ехидно заулыбались.
– Откуда же я знаю, кто может платить бабки? – попытался уйти от такого поворота Роберт.
– Не надо из нас пацанов делать, в натуре! – Один из молодых нервно смял сигарету и кинул ее под стол. – А то ты не догадываешься, блин, о чем мы тебе толкуем!
В каждой группе всегда попадалось несколько человек, которые сразу, еще в самом начале занятий, обращались с просьбами помочь получить права так, без учебы. Как не без оснований эти люди рассчитывали, преподаватели автошколы имели довольно тесные знакомства с ГАИ. Некоторые считали, что уже достаточно хорошо умеют ездить и так, другим было некогда ходить на занятия, у третьих находились еще какие-нибудь причины, в общем, за организацию этой услуги люди выкладывали неплохие денежки. Роберт и друзья, конечно, пользовались этим, но им не нравилось изначально, в принципе оказывать такого рода помощь. Они прекрасно сознавали, чем в конечном итоге могут закончиться на дороге такие услуги, но шли навстречу желаниям учащихся, так как хорошо знали: откажутся помогать они – те, кому это надо, все равно найдут выходы через другие каналы, и денежки просто уплывут в другие руки. Но был в школе и еще один путь зарабатывать бабки, более приятный и честный, хотя и более трудоемкий – частные уроки вождения.
Из-за того, что школа старалась охватить как можно больше желающих учиться, количество учебных часов с каждым годом сокращалось, группы сменяли друг друга просто-таки с калейдоскопической быстротой. Когда-то бывший полугодовым цикл обучения сменился четырехмесячным, потом стал трехмесячным, теперь он составлял уже только восемь недель. Бывало даже, что Роберт с удивлением и раздражением читал объявления других автошкол: «Научим вождению за один месяц!»