– Да уж как получится.
– Я могу подождать…
Я замялась. Мне нужно было еще и в районную администрацию.
– Нет. Поезжайте. Я могу надолго вас задержать.
– А я не тороплюсь.
Но все-таки я настояла, чтобы мужичок взял с меня деньги – небольшую по московским меркам сумму, что позволило мне рассчитывать на его услуги и впредь, и сказал, что вернется к назначенному часу.
* * *
Здание церкви оказалось огорожено высоким забором, но составляли его не бросовые доски, которыми городят заборы пригородных дачек. Это была вполне художественная металлическая изгородь, выкрашенная в веселенький кладбищенско-голубой цвет. Через нее и молоденькие еще кусты, посаженные вдоль, было видно, что во внутреннем дворе вовсю кипит хозяйственная деятельность. К высокому, свежепобеленному и поштукатуренному каменному четверику здания церкви примыкало длинное строение пониже. На его стенах через проемы отвалившейся грязной штукатурки была видна старая краснокирпичная кладка толстенных стен. Я догадалась, что это и есть спорное здание трапезной. Вход в нее был отдельный, с торца. Стеклянная коричневая вывеска, подтверждавшая правильность моего заключения, была треснута. Звездчатообразный свежий разлом свидетельствовал, что в вывеску совсем недавно запустили чем-то тяжелым. Возможно, камнем. Толстенная деревянная дверь с огромным ржавым засовом была закрыта на небольшой новенький висячий замок. Я подошла, потрогала замок. Прислушалась. Из помещения доносились какие-то голоса. Где-то должен быть второй вход. Я пошла по полуразрушенной отмостке вдоль здания и, завернув за угол, оторопела. Прямо за углом передо мной стояла женщина в тяжелых черных одеждах. От неожиданности я отпрянула. Женщина перекрестилась, но я не заметила, чтобы мое появление ее испугало или удивило. Возможно, что это я ее не видела, а она уже давно наблюдала за моими передвижениями.
– Не меня ли ищете, деточка? – Голос женщины оказался густой и властный и напомнил мне голос директрисы нашей школы.
– Если вы – Таисия… Павлодарская, – выскочило все-таки в нужный момент! – то я к вам. Из газеты. По заданию редакцию, зовут меня Дарья Анисимова. – Все это я выпалила уверенно и без запинки, как будто ездить по заданию редакции мне приходилось каждый день. Хотя, с другой стороны, практика же какая-никакая в университете была.
– Пойдемте, деточка. – Таисия Павлодарская оказалась хоть и невысока росточком, но очень подвижна и проворна. Она завела меня под тенистый навес, располагавшийся по другую сторону церкви. Окруженный со всех сторон пирамидальными туями, отцветающим уже жасмином, парой невысоких альпийских сосен и группой голубоватых пушистых можжевельников (не из подмосковных ли питомников такая красота?) навес показался мне пригородным рестораном. Это сходство усиливал крытый темно-коричневым лаком массивный деревянный стол во всю длину навеса и стоящие по обе стороны от него такие же скамьи. Вместо официанта возле сколоченной из дерева стойки хозяйничала худая женщина, тоже в черном. Взглянув на мою хозяйку, она молча, проворно и с поклоном подала нам глубокую объемистую глиняную миску с нарезанной окрошкой, две миски поменьше, кувшинчик с квасом, другой со сметаной и соломенную хлебницу с нарезанным крупными ломтями темным, но даже на глаз было видно, что очень мягким хлебом.
– Руки помыть и все остальное – вон там, – направила меня за навес хозяйка. – И можно за стол.
– Спасибо, обедать еще рано, – стала отказываться я. – К тому же так жарко…
– Вот окрошка лучше всего в жару, – спокойно сказала моя хозяйка. У нее было такое спокойное и уверенное лицо, что мне не захотелось ей возражать.
«Руки помою, а есть не буду», – подумала я.
Однако, вернувшись, я села за стол, чтобы начать разговор, но тут Таисия Павлодарская придвинула ко мне сметану и миску с уже залитой квасом окрошкой, и я сама, не знаю как, умяла всю порцию и еле сдержалась, чтобы не попросить еще.
– А вы? – поблагодарив, спохватилась я.
– Я кушаю вместе с моими соратницами, – сказала Таисия скромно, но достаточно твердо, чтобы я не сомневалась – со мной поступают по законам гостеприимства, но никакого братания не будет.
Я попросила разрешения вытащить диктофон. У Таисии Павлодарской оказалось круглое ненакрашенное лицо, которое ужасно портил черный платок. Если бы Таисия носила современную стрижку и подкрашивала губы и глаза, она могла бы сойти за вполне симпатичную бухгалтершу в небольшой фирме, приемщицу в модном салоне по пошиву штор или даже зав. производством в какой-нибудь пиццерии. В своем же черном одеянии и особенно в платке Таисия Павлодарская была похожа на божью коровку, только без красного цвета на надкрыльях, а всю сплошь состоящую из черных пятен. Ее круглые, темные, абсолютно голые глаза внимательно смотрели на меня, но мне казалось, что они отыскивают прячущуюся на стеблях и под листиками аппетитную тлю. В то же время я могла бы голову дать на отсечение, что эти голые глаза прекрасно видят одновременно и то, что делается во дворе церковного здания в тех его частях, которые совсем не видны из-под нашего навеса.
– Матушка, – неслышно возникла около нас высокая худая – та, что подавала окрошку. Возле Таисии она согнулась резко напополам, как надломившаяся ветка, и что-то зашептала в самое «матушкино» ухо.
– Дай ей. И скажи, пусть приходит, когда захочет. – Твердо подняла к ней Таисия круглое лицо с красными щеками и нисколько не поморщилась, хотя даже я со своего места явственно ощущала от высокой «сподвижницы» какой-то неприятный запах, похожий на запах дезинфекции в инфекционных больницах.
Женщина послушно опустила голову и отошла к буфету. Взяла там хлеб, кувшин с квасом, несколько стеблей светло-зеленого молодого лука и понесла к церковной ограде. Я повернулась, чтобы понять, о ком идет речь. За оградой стояла бомжиха. С моего места невозможно было понять, старая она или молодая. «Сподвижница» жестом пригласила бомжиху пройти во двор, но та отказалась. Она уселась на улице, с другой стороны ограды, и склонившись так, что осталась видна только ее грязная шерстяная шапка, надетая несмотря на жару, и стала что-то делать внизу. «Сподвижница» вернулась и на несколько секунд опустила руки в пластмассовый тазик с какой-то мутной жидкостью. Как операционная сестра, подумала я. Из ее угла снова донесся запах дезинфекции.
– Большое ли у вас хозяйство? – стала расспрашивать я «матушку», и она спокойно и с достоинством рассказала, что здесь при церкви и «при ней» постоянно живут восемь женщин. Ночуют здесь и работают. У нее самой есть в городке квартира, но она тоже предпочитает проводить свое время здесь. Во-первых, очень много дел, а во-вторых, ночь ей лучше тоже проводить с ее «сподвижницами», потому что ночью на них нападает «тоска».
– Как это? – не поняла я.
– У них у всех была сложная жизнь, – сказала «матушка».
– Как у вот этой женщины? – кивнула я в сторону ограды.
– По-разному.
Таисия повела меня по подворью, показывая и образцовый курятник, и загоны для гусей.