Семен оставил в залог деньги и водительские права, пообещав, что вернется через два-три часа. Зоя Марковна и худенькая девчушка с любопытством смотрели ему вслед, когда он быстрым шагом переходил улицу. Обе умирали от любопытства, но никаких вопросов ему не задали.
Клиенты не любят любопытных мастеров.
У метро Семен купил роскошный букет белых роз и по дороге к ресторану стал обдумывать легенду. Лучше всего сказать, что он из семьи жениха Гаврилычева. Фамилию Семен успел запомнить за время веселого торга под окнами невесты. Но если там будут родственники жениха, его тут же с позором разоблачат. Сказать, что он с работы жениха — тоже рискованно. На свадьбу наверняка приглашены и сотрудники Сергея. Можно сказать, что с Гаврилычевым они знакомы недавно, Семен — клиент из другого города, приехал в Москву в командировку, и жених неожиданно пригласил его на свадьбу. Если спросят, каким он занимается бизнесом, можно сказать, что это, мол, коммерческая тайна. Ничего умнее ему в голову не пришло. Семен обозвал себя авантюристом, но назад дороги не было, ему очень хотелось увидеть Марию. Она неожиданно запала ему в душу. Такая энергичная, умная, хорошенькая. И держится замечательно несмотря на конфуз. Давно он не встречал девушки, которая бы ему так понравилась, да еще с первого взгляда.
Но самое главное — на все эти ухищрения он идет, чтобы добыть материал для книги. Не забывать о книге! — приказал он себе и без колебаний вошел в уютное помещение. Почтительный гардеробщик принял его пальто, юный официант провел в зал, где уже гудел «свадебный» банкет. Гости к этому времени успели произнести первые тосты. Застолье объединило продрогший народ, в зале человек на пятьдесят почти все места были заняты. Семена усадили в уголок, в дальнем от хозяев конце стола, и он был этому только рад. Казалось, так он меньше будет бросаться в глаза. Он прислушался, тосты произносились самые разные. Отец и мать Маши руководили банкетом, вокруг них собрались их родственники. Бабушка сидела с поджатыми губами. До сих пор не могла прийти в себя от семейного позора. Все как сговорились, о свадьбе никто не напоминал, было объявлено, что нынче такой дружной большой компанией отмечается старый Новый год.
Маша уже переоделась в миленький костюмчик, который ей очень шел, подружки тоже сменили сарафаны на нарядную одежду. Но без кокошников и прочих деталей народных костюмов они выглядели как-то простовато. Во всяком случае, Маша блистала среди них красотой. Семен не хотел выступать перед публикой и еще у входа в зал передал официанту букет, вложив в цветы записку: «Мария, вы великолепны. Ваша настоящая любовь уже близко».
— Скажите, что не велено говорить, от кого цветы. Хорошо? И отдайте букет минут через пятнадцать.
— Будет сделано, — с готовностью ответил юноша и скрылся за портьерой. Он в точности выполнил поручение Семена: через пятнадцать минут появился в зале с другой стороны и вручил букет Маше. Она заглянула в цветы, увидела конверт с запиской, нетерпеливо развернула ее и прочитала. Ее лицо осветила улыбка. Текст ей явно понравился. Семен возликовал. Хорошая примета.
Рядом с ним сидели два пожилых мужика, которые уже успели и выпить, и закусить, а теперь неспешно осматривали интерьер ресторана.
— Слушай, Василий, ресторан бедноватый какой-то. В подвале… Я-то думал, в Москве рестораны побогаче. А тут стены каменные, да еще камень дикий, необработанный. Всякое домашнее добро на стенах висит. Небось хозяин ресторана из своего аула все это привез. Бедный, наверное. Вон бурка старая, шкура овечья, колесо какое-то неказистое, светильники — и те старые, деревянные. Такие уже сто лет не делают. Смотри, еще и телегу сюда приволок на трех колесах, лоскутной тряпкой накрыл, даже на ковер не раскошелился…
— Ну, Михалыч, темный ты человек. Это же специально сделано. Понимаешь, так создается колорит грузинской деревни. И никакой это не подвал. Мы разве спускались по ступенькам? Как зашли в ресторан, нас сразу в зал и пригласили. Сейчас так модно. То ресторан в избе, то в сакле. То в аквариуме.
— Да хватит врать-то! — Недоверчиво махнул рукой Михалыч, — В каком таком аквариуме? А дышать-то как? Или там водолазные костюмы выдают? А жрать тогда как? Пить-то ладно, через трубочку можно…
— Не в самом аквариуме, а по всем стенам аквариумы подвешены. И посередине большой стол, в нем тоже стенки из стекла, а там рыб уйма, водорослей, все подсвечено, все переливается — красиво!
— И где ты такое видел? — недоверчиво переспросил его Михалыч.
— Вчера, на Тверской, через витрину видел. Ресторан называется «С уши».
— Что суш и? Весла, что ли?
— Мрак… Деревня ты темная… С уши — это такая японская еда. На маленьких тарелочках подают крохотные рулетики из риса и рыбы.
— Хорошо, что нас туда не пригласили. А то я себя утопленником бы чувствовал среди этих аквариумов и морской живности. И такой еды мне было бы маловато. Сам говоришь — рулетики-то крохотные. Я люблю поесть по-нашему — от пуза. А здесь еда знатная, смотри, какие порции, да всего полно! Что хорошо, то хорошо. Ладно, пускай хозяин своим старым барахлом стены завесил, видать — дорожит им, родной аул напоминает, зато еда вкусная и вино отличное. Я такое никогда не пил. Даже название выговорить не смогу.
— Вина все грузинские, потому и не пил. Ты же у нас спец по самогонке, — загоготал Василий.
Тем временем заиграла музыка, молодежь немедленно пустилась в пляс. На середину зала выскочил какой-то верткий худощавый мужичок с подбитым глазом и стал выделывать такие выкрутасы, что гости обалдели.
— Это еще кто такой? — удивился Михалыч.
— Да это какой-то Игорь из Киева, — объяснил Василий. — Только чей он, я так и не понял. Так, краем уха слышал, мол, Игорь из Киева…
— А где ему фингал-то успели поставить?
— Да вроде с ним уже приехал. Может, в Киеве и подбили или на границе, в Россию не пускали. А он, смотри какой молодец, все преграды преодолел. Украинско-русские связи укрепляет. Да как весело!
Мужик и вправду танцевал очень артистично, и когда первое изумление гостей прошло, ему стали аплодировать. Этот энергичный Игорь потом не раз еще выскакивал на середину зала, как чертик из табакерки, и не было ему удержу. Девиц он крутил вокруг себя с бешеной скоростью, и у Семена каждый раз возникало опасение, как бы какая-нибудь не вылетела из круга да не шмякнулась о грубые каменные стены. Вскоре уже все говорили об Игоре из Киева, но никто не смог вспомнить, чей он гость. А тот самозабвенно гарцевал, как застоявшийся молодой конь, иногда изгибаясь назад так, что почти головой касался пола.
— Чистый цыган! — констатировал Михалыч, но поглядывал на Игоря из Киева с завистью. Девчонки с ним танцевали с удовольствием. Но в лицо старались не смотреть. Уж больно страшный он был со своим синяком.
Когда музыканты вышли покурить, Маша попросила слова. Она встала с бокалом в руке, оглядела гостей. Семен залюбовался ее стройной фигуркой. Волосы она убрала наверх, лицо слегка побледнело. Но девушка уверенно держала себя в руках — никаких следов слез и отчаяния. Ее природная веселость одолела грустное настроение, и она звонким голосом певуньи заговорила: