То, что арабские страны, а Эмираты в особенности, представляют из себя огромный рынок сбыта не только для французского, но в последнее время также и для итальянского эксклюзивного белья, я знаю из путеводителя, призывающего туристок покупать белье именно в Дубае. И правильно, потому что если присмотреться к торговым центрам этого города, то бутики с таким бельем находишь на каждом шагу. Даже если принять во внимание, что Дубай — зона свободной торговли и что все здесь значительно дешевле, чем в Европе, следует предположить, что клиентками этих бутиков являются очень богатые дамы. Если и есть в Дубае кто-то очень богатый, то это главным образом местные женщины; завистливые иностранцы называют их «туземками», что, по-моему, звучит пренебрежительно и обидно. Я видел в этих магазинах и подвязки, и пояса для чулок, из чего я делаю вывод, что на это должен быть спрос. Арабы, эти великие мастера торговли, никогда не станут держать в магазине товар, который не пользуется спросом. Вы же меня совершенно удивили вопросом о «феминистском» белье. Должен признаться, до сих пор даже не слышал о таком. Вы очень заинтриговали меня этим вопросом, потому что, не говоря уже о моем восхищении дамским бельем, мне просто захотелось знать, случалось ли мне когда-нибудь в жизни раздеть феминистку. Не поясните ли, что это такое — «феминистское» белье? Разумеется, если это не слишком личный вопрос…
Еще раз обращусь к теме арабских женщин (не беспокойтесь, завтра вечерним рейсом я должен, к сожалению, возвращаться во Франкфурт, а значит, эта тема естественным образом потеряет свою актуальность), причем в контексте многоженства, на которое Вы смотрите глазами своего — циничного в данном случае — воображения. Меня в феномене многоженства озадачивает один очень конкретный аспект, а именно: как эти женщины справляются с ревностью? Их способность подавить в себе такое необузданное чувство, как ревность, тоже идет от традиции и религии, предписывающей полное подчинение мужчине, полигамность которого — причем не обязательно только та, что санкционирована браком, — неотделима от его природы? Для современной женщины из нашего культурного ареала, причем не обязательно феминистки, наблюдение за тем, как ее партнер строит свои отношения с другой, было бы ниже ее достоинства. Но даже если опустить вопросы достоинства, а сосредоточиться исключительно на эмоциях, все равно отсутствие чувства ревности у этих женщин вводит меня в оторопь.
Потому что ревность и любовь идут по жизни парой. Как сестры-близнецы, но ревность, в отличие от любви, деструктивна. Патологическое желание иметь партнера в своей собственности толкает многих к самым большим и самым страшным преступлениям. Накопившийся в литературе и поэзии последних двух тысяч лет богатый перечень преступлений «от любви» не что иное, как перечень преступлений «на почве ревности». Я сам много раз в письмах к Вам сравнивал любовь с дурманом, с наркотическим действием опиатов, вырабатываемых в мозгу влюбленных. В случае ревности этот дурман зашкаливает, переходит все границы и после достижения некоторой критической массы (я употребил здесь термин «масса», потому что молекулы эмоции имеют свою атомную массу) ведет к потере чувств. Недавно в одной из интересных интернет-публикаций на тему психологии я прочел, что испытывающий ревность переживает более восьмидесяти пяти разных эмоций, в число которых входят такие крайне негативные, как унижение, страх, отчаяние или отверженность. Кроме того, концентрация кортизола, стероидного гормона стресса, в слюне такого человека перекрывает более чем на 1500 % норму! Поддержание такого уровня кортизола в течение длительного времени может привести к необратимым процессам отмирания клеток головного мозга, к своеобразному разъеданию коры головного мозга. Как получилось так, что некоторые женщины сумели овладеть всеми этими эмоциями, возвыситься над своей химией и стать выше ревности? А может, они просто не любят этих мужчин? Как Вы думаете?
Херберт Грёнемайер! Я потрясен. Оказывается, Вы знаете его песни настолько, чтобы цитировать целые строфы. Гениально! Знают ли в Польше это имя? Мне всегда хотелось спросить об этом у знакомых. Теперь-то уж я наверняка это сделаю. Грёнемайер продает миллионы пластинок, его выступления собирают полные залы, и он не сходит со сцены вот уже более двадцати лет. Он певец «взволнованной лирики», как называют его музыку критики, а им вторят СМИ. Он автор прекрасных оригинальных и поэтичных текстов, композитор, актер (он играл в семи фильмах). Самый большой его хит «Manner» («Мужчины») 1984 года журнал «Шпигель» назвал «тайным национальным гимном немцев». В словах своих произведений он говорит о самых важных вещах, таких как любовь, гордость, зависть, боль, отчаяние и надежда. Он провоцирует людей, практически заставляет их задумываться. Он вселяет в людей надежду. Не только своей музыкой. Он дает надежду также своей жизнью и выживанием вопреки всему. В 1998 году в течение нескольких недель уходят из жизни больной белокровием его брат (он отдал свой спинной мозг для пересадки брату) и от рака груди его многолетняя спутница жизни Ана Хенкель, мать двоих его детей.
В 1987 году, сразу после моего приезда в Германию, я, еще не зная языка, когда чувствовал себя одиноко в пустой квартире, включал телевизор, и мне казалось, что по нему постоянно крутят только военные фильмы. Такое очень польское языковое предубеждение поколения, воспитанного на «Четырех танкистах» и капитане Клоссе. Но когда звучали песни Грёнемайера, тоже по-немецки, у меня это ощущение напрочь исчезало. И хоть я не слишком много понимал из того, о чем он пел, но как-то подсознательно чувствовал, что о чем-то очень важном. Если не по каким-то другим соображениям, то хотя бы только из-за Грёнемайера стоит выучить немецкий…
До контакта из Франкфурта…
Сердечный привет,
ЯЛВ
Буско, понедельник
Пан Януш,
я сижу на скамейке в почти пустом в это время дня парке, наслаждаюсь неземной тишиной, птичьим пением и предаюсь философским размышлениям. Если бы еще пару лет назад кто-нибудь сказал мне, что я буду радоваться пребыванию в санаторном антураже, то… Вот именно. Тишина, неаккуратно собранные волосы и любимая футболка, в некоторых местах обесцвеченная серой. Свобода. Именно поэтому я не променяю эти две июньские недели, которые провожу здесь каждый год, ни на какое другое место, и нигде я не обретаю такое душевное спокойствие, как здесь.
Но это так, мимоходом. В этом году я все свободное от реабилитационных процедур время часами смотрю футбольный чемпионат. Голландцы не ахти, однако сыграли вничью с немцами, шведы поразительно выбили из игры болгар, Фигу не тот, Байо не играет, Джеймс из английской сборной неотразим. Сегодня португальцы защищают свою честь в матче с русскими, а испанцы? Вовсе не уверена, что я хочу, чтобы они обыграли греков…
Думаю, я не ошибаюсь, предполагая, что Вас не особенно интересует футбол?
Я все чаще прихожу к выводу, свойственному зрелости, что многое в нашей жизни в значительной степени не является случайностью. Когда мне было одиннадцать лет, я, вопреки запретам родителей, — а меня как раз хотели в очередной раз загипсовать, — пошла играть с друзьями в футбол. Я пробила одиннадцатиметровый, чтобы на несколько последующих лет распрощаться с возможностью ходить и бегать. Штифты, костыли, вытяжки и слова утешения — угораздило же меня получить перелом, случающийся один раз на несколько тысяч. В результате я больше не забивала штрафных, но страсть к футболу осталась.