Следы порезов. Но как, каким образом? Мне доводилось встречать порезы на костях, но только когда жертвы были расчленены. Если не считать Чарли Уэйна Трампера и Джеремии Митчелла, все прочие были захоронены в целости.
Так откуда же взялись эти порезы? И почему только на правой бедренной кости? Или… может быть, не только там?
Я уже готова была повторить полное обследование костей, когда в помещение ворвался Эндрю Райан.
Я, Мэгги и Стэн разом вскинулись, застигнутые врасплох.
– Слушали последние новости? – спросил детектив.
Вопреки всегдашнему хладнокровию он раскраснелся и тяжело дышал.
Мы дружно покачали головами.
– Около трех часов Паркера Дейвенпорта нашли мертвым.
– Дейвенпорт мертв?
Буря смешанных чувств захлестнула меня: потрясение, жалость, гнев… и настороженность.
– Как это произошло? Где?
– Пуля в голову. В его собственном доме. Тело обнаружил один из помощников.
– Самоубийство?
– Или инсценировка.
– Вскрытие будет проводить Тирелл?
– Угу.
– А журналисты уже знают?
– Еще бы. Лезут из кожи вон, пытаясь добыть подробности.
Облегчение. Теперь на меня больше некому давить. Чувство вины. Человек мертв, а ты думаешь в первую очередь о себе.
– Но подробности пока скрывают похлеще военной тайны.
– Дейвенпорт оставил предсмертную записку?
– Записки не нашли. А у вас тут что происходит? – Райан жестом указал на секционные столы.
– У тебя есть время?
– Причины крушения самолета – небрежность и механическая неисправность. Так что… – развел он руками, – я свободен, как ветер.
Настенные часы показывали без четверти восемь. Я сказала Мэгги и Стэну, что на сегодня они могут быть свободны, затем увела Райана в свой закуток и рассказала о дневнике Векхофа.
– То есть ты считаешь, что старики, в разное время пропавшие без вести в этих краях, на самом деле были убиты сразу после смерти местных влиятельных персон? – Райан постарался не выдать голосом своего скептицизма, но не преуспел.
– Именно так.
– И никто этого не заметил.
– Исчезновения случались не так часто, чтобы заподозрить неладное, а выбор престарелых жертв обеспечивал убийцам минимум огласки.
– И эти похищения продолжаются уже добрых полвека.
– Дольше.
Я понимала, что все это звучит абсурдно, и оттого злилась. А когда я злюсь, то становлюсь многословной.
– К тому же старики были легкой добычей.
– Злодеи пользовались домом Артура, чтобы избавляться от трупов.
– Да, но не только избавляться.
– И у всех в этой шайке были псевдонимы.
– Не были, а есть, – отрезала я.
Наступило молчание.
– Думаешь, это секта?
– Да. Нет. Не знаю. Не уверена. Зато уверена в другом: похищенных использовали для какого-то ритуала.
– С чего ты это взяла?
– Пойдем со мной.
Вместе с Райаном я переходила от стола к столу, объясняя, чьи останки лежат на каждом из них, указывая на детали. Наконец усадила его за препаровальную лупу и положила под ней правую бедренную кость Эдны Фаррелл. Когда детектив закончил осмотр, я заменила ее бед ренной костью Такера Адамса, затем – Рафферти и Оделла.
Закономерность была более чем наглядна. Одинаковые насечки. Один и тот же характер расположения на кости.
– Что это за штуки?
– Следы порезов.
– Ножом, что ли?
– Во всяком случае, чем-то очень острым.
– И что все это означает?
– Не знаю.
Кости едва слышно стукнули, когда я вернула их на ложа из нержавеющей стали. Райан не сводил с меня взгляда, и лицо его было непроницаемо.
Громко цокая каблучками, я отошла к раковине, вымыла руки и направилась в свой закуток, чтобы сменить лабораторный халат на куртку. Когда я вернулась, Райан стоял над скелетом, по моим предположениям, хозяина яблоневой фермы Альберта Оделла.
– Стало быть, ты знаешь, кто все эти покойники.
– Кроме вот этого джентльмена. – Я жестом указала на останки чернокожего старика.
– И ты думаешь, их задушили.
– Угу.
– Но, черт возьми, почему? Чего ради?
– Спроси Макмагона. Искать ответ на эти вопросы – дело сил охраны правопорядка.
Мы вместе вышли на стоянку.
– Это на чем же надо свихнуться, – вдруг выпалил Райан, когда я уже садилась за руль, – чтобы похищать стариков, душить их до смерти, а потом глумиться над трупами?
Ответ на этот вопрос пришел из неожиданного источника.
Вернувшись в «Дом на холме», я приготовила себе сэндвич с ветчиной и салатом, прихватила пакет чипсов «Санчипс» и горсть сахарных печений и отправилась ужинать с Бойдом. Хоть я без конца извинялась за то, что в последнюю неделю совсем забросила пса, он в ответ на мои речи едва изволил шевелить бровями и ни разу не удостоил меня зрелищем свесившегося из пасти языка. Бойд сердился.
Давай, мол, раскаивайся. Порицай свое недостойное поведение.
Отдав псу сэндвич, печенье и чипсы, я наполнила его миски водой и собачьим кормом и пообещала, что завтра у нас будет долгая прогулка. Пока пес обнюхивал горку «Альпо», я незаметно улизнула.
Заново приготовив себе ужин, забрала еду в номер. На полу под дверью белел листок бумаги. Судя по способу доставки, послание от Макмагона.
Я не ошиблась. Агент просил завтра зайти в штаб-квартиру ФБР.
Торопливо и жадно опустошив тарелку, я приняла горячую ванну, а потом позвонила коллеге из Университета Северная Каролина в Чапел-Хилле. Был уже двенадцатый час ночи, но я хорошо знала, какой у Джима распорядок дня. Никаких утренних пар. Около шести вечера он уже дома. Ужин, пятимильная пробежка – а потом возвращение в археологическую лабораторию и работа до двух часов ночи. Он, как правило, – если не выезжал на раскопки – вел ночной образ жизни.
Мы поздоровались и немного поболтали о делах, и я призналась, что мне нужна его помощь.
– Работаешь на раскопках?
– Да нет, просто кое-что заинтересовало, – нарочито небрежным тоном отозвалась я.
И, не вдаваясь в подробности, описала загадочные насечки и борозды на бедренных костях.
– Останки старые?
– Не очень.