– Парень у меня в кабинете. Очень обрадовался, узнав, что ты здесь.
– Откуда он знает, что я в Гватемале?
– Возможно, я об этом упоминал.
– Матео!
– Ладно. Я ему сказал. Иногда английский меня подводит.
– Ты же вырос в Бронксе! И прекрасно владеешь английским.
– Твой английский все равно лучше. Поговоришь с ним?
– Чего он хочет?
– Как обычно. Если будешь общаться, я могу заняться разборкой находок из Чупан-Я.
Я предпочла бы заболеть корью, чем сидеть полдня в обществе «обрадованного» репортера, но моя задача была оказывать самую разную помощь.
– Я твой должник. – Матео сжал мою руку.
– Это я перед тобой в долгу.
– Gracias.
– De nada [14] .
Но интервью так и не суждено было состояться.
Репортер сидел в кабинете Матео на втором этаже, ковыряясь в носу. Когда я вошла, он прекратил свое занятие и притворился, что почесывает неряшливые усики над верхней губой. Сделав вид, будто только заметил меня, он вскочил на ноги и протянул руку:
– Олли Нордстерн. В смысле, Олаф. Друзья называют меня Олли.
Я прижала ладони к груди, не желая прикасаться к носовым изысканиям акулы пера.
– Разгружала машины, – улыбнулась смущенно.
– Грязная работа. – Нордстерн опустил руку.
– Да. – Я указала ему на стул.
Парень был весь в синтетике – от напомаженных волос до туристических ботинок из «Кей-марта». Голова его держалась на шее размером с мое плечо. Судя по всему, юноше было года двадцать два.
– Итак… – одновременно начали мы.
Я знаком показала Нордстерну, что право первого слова за ним.
– Такая радость с вами познакомиться, доктор Бреннан! Я так много слышал о вас и о вашей работе в Канаде! И читал о ваших свидетельских показаниях в Руанде.
– Суд на самом деле заседает в Аруше, в Танзании.
Нордстерн имел в виду мое выступление перед Международным уголовным судом ООН касательно Руанды.
– Да, да, конечно. А еще вы участвовали в расследовании дела монреальских «Ангелов Ада» – мы внимательно следили за ним у себя в Чикаго. Знаете, в Городе ветров тоже есть байкеры.
Подмигнув, он ущипнул себя за нос. Я надеялась, что внутрь «археолог» не полезет.
– Вы ведь не за этим сюда пришли. – Я поглядела на часы.
– Простите, отвлекся.
Нордстерн извлек из одного из многочисленных карманов камуфляжной жилетки блокнот, открыл его и занес ручку над бумагой.
– Хотелось бы узнать все возможное о докторе Сноу и ФСАГ.
Прежде чем я успела ответить, в открытых дверях появился смуглый незнакомец с нависшими бровями и горбатым, слегка свернутым в сторону носом. Над левой бровью у него протянулся тонкий белый шрам. Незнакомец был небольшого роста, но мускулистый, без единой капли жира. Мне сразу же вспомнилась песня «Убийцы среди нас».
– Доктор Бреннан?
– Sí.
Вошедший показал свой значок. СИКА – Особый отдел по расследованию преступлений Национальной гражданской полиции Гватемалы.
Внутри все оборвалось.
– Меня направил сюда Матео Рейес.
Он говорил по-английски без акцента, и, судя по тону, пришел отнюдь не со светским визитом.
– Да?
– Я сержант-детектив Бартоломе Галиано.
Господи… Неужели Молли умерла?
– Это как-то связано с расстрелом возле Сололы?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
Галиано посмотрел на Нордстерна, потом снова на меня:
– Тема весьма деликатная.
«Плохо, Бреннан». Чем я могла заинтересовать СИКА?
– Подождете несколько минут?
Ответом мне был пустой взгляд.
Сержант-детектив Галиано неохотно сел на стул, который освободил Нордстерн, закинул ногу на ногу и уставился на меня.
– В чем дело, детектив? – как можно спокойнее спросила я.
В голове проносились сцены из «Полуночного экспресса».
Взгляд Галиано пригвождал меня, словно жука – булавка.
– Национальной гражданской полиции известно о вашей деятельности, доктор Бреннан.
Я молчала, опустив руки на колени. На пластиковой крышке стола остались два потных отпечатка ладоней.
– В основном благодаря мне.
Он сидел, почти не двигаясь, только несколько волосинок на макушке шевелил ветерок от маленького вентилятора.
– Вам?
– Да.
– Почему?
– Часть моей юности прошла в Канаде, и я до сих пор слежу за тамошними новостями. Ваши свершения не прошли незамеченными.
– Свершения?
– Пресса вас обожает.
– Пресса обожает продавать газеты. – (Возможно, он почувствовал мое раздражение.) – Зачем вы хотели меня видеть, детектив?
Галиано достал из кармана коричневый конверт и положил передо мной. На конверте был написан от руки номер полицейского или коронерского досье. Я смотрела на него, но не дотрагивалась.
– Взгляните. – Галиано снова сел.
Внутри находились несколько цветных фотографий пять на семь дюймов. На первой – лежащий на столе для вскрытия сверток; из него сочилась жидкость, собираясь в коричневую лужу на перфорированной нержавеющей стали.
На второй сверток развернули. Джинсы, из порванной штанины торчит нижний конец длинной кости. На третьей – часы и, вероятно, содержимое карманов: расческа, эластичная лента для волос, две монеты. На последней фотографии были увеличенные изображения большой берцовой и двух костей ступни.
Я посмотрела на Галиано.
– Это нашли вчера.
Я пригляделась к фрагментам скелета. Все они были покрыты густой шоколадного цвета слизью, но я заметила прилипшие к костям остатки плоти.
– Неделю назад в «Параисо», маленьком отеле в Первой зоне, засорились туалеты. Хотя это далеко не «Риц», постояльцы начали жаловаться. Владельцы проверили отстойник, и оказалось, что его слив заткнут джинсами.
– Когда в последний раз чистили канализацию?
– Похоже, хозяева гостиницы относятся к обслуживанию не очень ответственно. В последний раз оно проводилось в августе, так что тело, видимо, попало туда позже.
Я молча кивнула.