Можете смеяться надо мной, но к концу этого короткого полета у меня было четкое ощущение, что мои бедные уши начинали понемногу припухать. Когда мы вышли из самолета, пылко простившись в ослепительной пестроте толпы аэропорта, и бедняга Рольф повел свою родню на выход, я ощутил себя самым счастливым человеком на свете: отныне я мог наслаждаться тишиной (разумеется, относительной) и покоем.
Я поспешил в прямо противоположном от британцев направлении, едва не прыгая от ощущения свободы, покуда меня не остановил самый родной и любимый голос, раздавшийся за спиной:
– Интересно, куда это ты так рванул, Ален?..
Я обернулся. Передо мной стояла, смеясь и покачивая головой, лучшая мама на земле, протягивая руки для объятий:
– Быть может, для начала обнимешь свою маму?
Мы крепко обнялись. Вот теперь можно было сказать, что я – самый счастливый человек на всем белом и черном свете!
Моя милая, милая мама – волосы с легкой проседью, небрежно заколотые на затылке, черные очки на загорелом лице, футболка и джинсовые бриджи. Сколько лет прошло, а она была все той же – молодой и прекрасной девчонкой, для которой каждый раз было проблемой надеть что-нибудь «приличное» на выпускной студентов, потому как она по жизни считала джинсы лучшей одеждой всех времен и народов.
Вот и сейчас мама предстала передо мной в своей обычной ипостаси. Она одобрительно кивнула, глядя на мой скромный рюкзачок, в который я первым делом по прилете сунул свои зимнюю куртку и свитер (кстати сказать, к этому моменту я уже плавился и плавал в своих чересчур теплых для Африки зимних брюках), и лихо прыгнула за руль раздолбанного джипа без верха.
– Ты весь в меня, дорогой Алюша! Минимум багажа. Конечно, одет ты не для жаркой Африки, но это дело поправимое. У меня дома полно всевозможных шортиков, маечек и тапочек.
Я сдержанно усмехнулся.
– Заранее благодарю, но, дорогая мамуля, я предпочитаю носить мужскую одежду. У вас тут тоже должны быть магазинчики…
Меня прервал веселый мамин смех.
– Ах, сынуля! Неужели ты подумал, что я предлагаю тебе донашивать мои собственные портки? Нет, мой дорогой. Дело в том, что я – женщина, вполне живая и симпатичная, а потому вот уже энное количество лет живу в гражданском браке с местным немцем по имени Томас Шнайлер, для своих – добрый славный Томми, владельцем кофейной фермы под названием «Кофейный рай». Мы с Томми живем на два дома – то в моей квартире в Аруше, то в его «Кофейном рае», что в двадцати минутах езды от города. Периодически мы проводим романтические ночи в Серенгети, в домике, вокруг которого по ночам слоняются львы, шакалы и прочие хищники. Не представляешь, сколько в этом острых ощущений!
И мама, видя мое слегка сконфуженное лицо, вновь весело расхохоталась, одной рукой потрепав меня по загривку.
– Ах, мой дорогой Алюша, как здорово, что ты решил прилететь, и как же я рада тебя видеть!
Вокруг нас сиял и отчаянно пестрел всеми цветами радуги город, дорогу переходили черные, как уголь, люди в самых фантастических нарядах, которые увидишь разве что на новогодней елке, а рядом со мной улыбалась моя дорогая мама. Что ж, можно сказать, впереди у меня был один из самых фантастических праздников Рождества, когда сбываются все самые невероятные, загаданные желания и мечты.
Мамины апартаменты располагались в трехэтажном ярко-розовом домике на улице, состоящей из целой компании таких же симпатичных крох-домиков, раскрашенных каждый в свой цвет. Весело поприветствовав крупную черную даму в пестром сарафанчике, что стояла у подъезда, мама без малейшей паузы представила ей меня как сына Алена, а ее мне – просто как «мамми». Мамми немедленно расплылась в улыбке и потрепала меня по щеке:
– Рада познакомиться.
Разумеется, я тоже был рад, но с облегчением поспешил вслед за неутомимой мамой дальше, взлетел на третий этаж, шагнул с ней за ярко-красную дверь ее квартиры и с неимоверным облегчением рухнул в просторной гостиной на мягкий диван в черно-желтую полоску. Признаться, все это изобилие красок начинало меня понемногу утомлять.
– Бедняжка, – покачала головой мама, глядя на меня. – Сейчас ты напомнил мне меня саму несколько лет тому назад, когда я впервые сюда приехала. Отличие лишь в том, что тогда, с самых первых шагов, я не встретила здесь ни одного белого человека, ведь меня даже встречал Абаси – мой бывший студент, отличник и умница, чернее черной ночи!
И мама вновь весело расхохоталась. Я, ощущая легкое головокружение, только и смог вяло усмехнуться ей в ответ.
– А ты, мамуля, стала настоящей африканкой – так же, как они, постоянно хохочешь, как будто на свете нет человека счастливее тебя.
– А разве это не так? – вздернула бровь мама. – Запомни, дорогой, местные законы бытия: стиль жизни – «Поле-поле» (никогда никуда не торопись!) и «Акуна матата!» (нет проблем). Разве плохо?
Она подмигнула, вновь весело расхохоталась и исчезла в кухне, немедленно загремев посудой.
– Сейчас я угощу тебя нашим любимым с Томми блюдом, – послышался ее жизнерадостный голос. – Называется ньяма-на-ндизи – говядина, тушенная с бананами. Потрясающая штука! В процессе тушения лично я добавляю кокосовое молоко. Такая вкуснятина!
Я слушал родной голос и, ощущая легкую отстраненность от собственного тела, осматривал комнату.
Повторюсь: это была гостиная, и здесь сразу же бросался в глаза все тот же яркий африканский стиль: пестрые дорожки на светлом полу, золотисто-желтые стены и потолок, легкие занавески на окнах, естественно, в пеструю полоску, диван и пара объемистых кресел кофейного цвета под кричащими ярко-малиновыми накидками в клетку, журнальный столик с ворохом цветных газет, лампа под ослепительно-изумрудным абажуром и книжный шкаф, заполненный разноцветными корешками множества книг.
Я устало прикрыл глаза и улыбнулся. «Выучу местный язык, – вяло текли в голове мысли, – открою магазинчик «Садов» и буду хохотать с утра до ночи, наторговывая косметикой себе на плошку ужина к вечеру. Напишу Соне письмо, что-нибудь в том роде, что, если реально любишь меня, приезжай на постоянное место жительства в Танзанию. Нет – я и без тебя найду здесь с десяток замечательных и кругленьких, как пончик, мамми…»
– Алюшка, идем обедать! – раздался мамин бодрый голос.
Я вздохнул, улыбнулся и направился в кухню – на свой первый танзанийский обед в маминой компании.
Мы чудесно пообедали: я по достоинству оценил колоритную кухню и с интересом выслушал от мамы мини-лекцию на тему «Краткий ликбез по Танзании» – все вперемежку с местными анекдотами и кулинарными рецептами.
– Ты, мой дорогой, приехал как нельзя кстати, как говорится, с корабля на бал, – бойко уплетая свою порцию, рассказывала мама. – Признаться, даже не остается времени тебе на передышку, ведь сегодня – сочельник, и, как тебе известно, завтра – католическое Рождество. Между тем, к твоему сведению, в Танзании среди населения самый большой процент верующих относится именно к католикам. Плюс к тому на ферме Томми как раз завершена уборка урожая кофе – твоего любимейшего, если не ошибаюсь, напитка?.. Так вот, по этим двум замечательным поводам праздничная программа начинается сегодня ближе к полуночи, сразу после службы в церкви, куда мы дружно отправляемся к десяти часам вечера. После рождественской службы возвращаемся на ферму, где нас будет ждать большой праздник.