Почему я так говорю? Потому что знаю это из собственного опыта. Чтение Вашей книги было для меня обязательным даже во время поездки в автобусе. И вот как-то раз, когда я ехала домой, я «попала» на одно из тех чудесно эротичных, до безумия чувственных описаний любовного акта… Бог свидетель: я держала себя в руках, чтобы не быть похожей на Мэг Райан в ресторанной сцене из фильма «Когда Гарри встретил Салли», но, видимо, мне удалось это не вполне… Мое лицо и дыхание выдавали, что я читаю и о чем думаю, и я то и дело отрывала взор от книги и поглядывала в окно… это оказалось самым чувственным! Опасно стало тогда, когда сидевший напротив мужчина ни с того ни с сего дотронулся до моего колена! Когда я бросила на него возмущенный взгляд, он только сладострастно улыбнулся и бесстыдно «облапал» меня глазами!!! Я ужасно испугалась и вышла за две остановки до своей. С этого момента я читала книгу только у себя в комнате, где могла не опасаться своих неконтролируемых реакций…
Спасибо Вам и за этот опыт :-)
Что-то я расписалась… может, даже слишком. То, что я написала, для меня, сдержанной в выражении чувств женщины, граничит чуть ли не с неприличием (а может, я и нарушила эту границу… не знаю, я все еще в шоке!), но я чувствовала, что должна поделиться этим с автором и рассказать ему, сколько радости, волнения и стимулов дало мне его «Одиночество…».
Привет.
Моника (e-mail: [email protected])
…Всех, кого любит. Почти всех.
Дорогой… (здесь у меня проблема… может, сэр?)
Не знаю, с чего начать… в голове сплошной сумбур. Сегодня ночью я закончила читать Вашу книгу. Если честно, то я с огромным трудом продралась через последние страницы… уговаривая себя, что это всего лишь книга, плакала как ребенок. В последнее время я боюсь плакать, потому что только начну — и уже не перестаю: слишком много слез копила я в себе, чтобы сейчас начать «отдавать долги». Но от Вашей книги во мне что-то надломилось. Вы не стараетесь сделать ее похожей на правду… Ваша книга просто в каждой строчке, даже когда речь идет о казалось бы банальных вещах, такая трогательная… Я проплакала последние два десятка страниц… не могла сдержаться, и трудно сказать, что взволновало меня больше всего. Я не сумею назвать этого, но я знаю, что, если бы я читала больше таких книг, не видать мне моей инженерской работы, а без нее я не представляю себе жизни. Смешно ведь?!
Якуб — человек необыкновенный, такой инфантильный, что аж слишком мужской… Я злилась, что он отступился и не боролся за Нее, а Она… Она почему отступилась?! Она не любила его, Якуба…
Она его использовала?! Как можно так жестоко обойтись с человеком с таким большим сердцем и таким маленьким великим умишком… хотя, с другой стороны, он так же обошелся с Дженнифер. Там тоже не было никаких заявлений… А как, собственно говоря, звали Ее?!
Еще никогда книги так не будоражили меня… Я слушаю соул, всегда хотела быть черной, потому что у меня негритянская душа: наверное, нельзя до конца понять черную музыку, не будучи черной… Мне хочется быть еще более грустной, не могу дождаться завтрашнего дня, когда поеду на аэродром и увижу мои самолеты, они всегда помогали мне справиться с трудностями. Я изучаю в институте эксплуатацию самолетов.
Не хочу подходить к зеркалу, чтобы не видеть своих красных заплаканных глаз.
С уважением,
Мария Рудович (Моя собака любит, когда я ей пою.)
P.S. Вы тоже — Элджот. Привет жене, счастливая она.
Варшава, 29 марта 2003 г.
(e-mail: [email protected])
Если бы я была твоей женщиной…
1. Я жила бы в страхе.
Я постоянно боялась бы, что кто-нибудь обнаружит, как много у тебя общего с Якубом, и захочет тебя отнять. И что какой-нибудь Ей это в конце концов удастся.
2. Не позволила бы тебе больше писать книги.
Так заняла бы тебя собой, что ты не захотел бы «терять время» на бегство в другие миры. Я бы сделала все, чтобы ты рассказывал — ТОЛЬКО МНЕ — все свои книги, которые собираешься написать.
3. Я бы научилась быть Натальей, Дженнифер, сестрой Анастазией и Ею одновременно.
4. Я бы научилась делать компоты, соки, пюре и выпечку.
Все из ананасов.
Если бы я была твоей женщиной, а ты написал бы еще одну такую книгу, я бросила бы тебя…
Люцина (e-mail: [email protected])
Сходства. Те же самые инициалы (JL), то же множество ученых званий перед фамилией, тоже собственная интернет-страница, а на ней даже тот же самый жизненный лозунг: «Боже, помоги мне быть таким, каким считает меня моя собака». Кое для кого это является свидетельством моей мегаломании.
Уважаемый пан Януш.
Буду с вами искренним и скажу, что ваше повествование меня удивило. Трудно было не увидеть в герое вашей персоны. Его притягивающий женщин магнит в виде умного мозга. По прочтении этой книги делаю вывод, что вы занимаетесь самолюбованием. Может быть, вам не хватает зрителей и этой книгой вы хвалитесь, какой вы есть?
Я с вами до конца откровенный. Не сердитесь за это. Обещаю, что прочту очередное ваше сочинение. Чтение — моя страсть. Вторая страсть — летать. Так сложилось, что эти мои хобби я могу соединить вместе. Читаю на работе… Я — пилот. А сейчас и я похвалюсь: читал вашу книгу во время полета над Луизианой. [42]
С уважением,
Томек Цыбарт (e-mail: [email protected])
«Одиночество…» — похвала мозгу. Это так. Если герой сумел «примагнитить» своим мозгом женщин, то книга становится, полагаю, похвалой не Дон Жуану, а женственности. Поэтому вывод, что, работая над книгой, я «занимался самолюбованием», на километры расходится с истиной. В жизни я, как правило, избегаю выходить на сцену. Поскольку панически боюсь, что может выясниться, как мало я пока знаю. Несмотря на это, отправитель этого мейла прав: мне не хватает «зрителей». Для того чтобы чувствовать себя реализовавшимся в жизни, мне и раньше, и сейчас нужны «зрители». Мой зрительный зал. Тот, в котором сидят три человека. Признаюсь, что все три — женщины.
Прав отправитель приведенного мейла, когда отмечает аналогию героя с моей персоной. Наверняка, если бы не я написал этот роман, то вполне мог бы поверить или хотя бы заподозрить, что Якуб — это alter ego автора.
Но это НЕПРАВДА.
Такой же неистинный, ненастоящий и Якуб Л. Сегодня, по прошествии четырех с лишним лет (я начал писать «Одиночество…» в одно ноябрьское воскресенье 1998 года), я знаю, что слишком слабая маскировка аналогий и сходства — обычная ошибка дебютанта. Единственным моим оправданием может быть то, что книга писалась без мысли о публикации. Она должна была оставаться «вордовским» файлом на жестком диске моего компьютера во Франкфурте-на-Майне и никогда не покидать своей электронной полки. В силу стечения обстоятельств ее судьба сложилась иначе.