– Феофан! – с чувством обратился он к старому приятелю. – Завтра вечером я представляю в «Ар Нуво» свое новое полотно. Сможешь произнести вступительное слово? Я хочу, чтобы это сделал именно ты! Мы ведь выросли в одном дворе, в одних стенах получили образование; тебе первому я показал свою дипломную работу.
– А я – тебе… – отозвался скульптор.
– Ты согласен? Эта картина – лучшее, что я создал за последние годы.
Конечно же, Маслов согласился. Он был польщен, и горячая признательность затопила его, приглушив недовольство и зависть к баловню судьбы Домнину.
В детстве мать постоянно приводила ему в пример благополучного и послушного мальчика Игоря, который не пачкал одежду, хорошо учился и посещал художественную школу.
– А ты с утра до вечера по улице бегаешь, – отчитывала она Феофана. – Куришь втихаря, небось уже и вина попробовал. Сын торгаша тебе, недоумку, сто очков вперед даст!
Напророчила.
Иногда Феофан даже поглядывал на Игоря свысока: торгаши – не то что творческая интеллигенция. Но чаще происходило наоборот. Домнин окончил школу с отличием – Маслову едва натянули тройки по многим предметам. Домнин поехал в Ленинград, потому что хотел учиться именно там, – Маслова нужда заставила. Домнину прокладывал дорогу его талант, а Маслову – папины связи. На каком-то этапе их негласного соперничества Домнин обогнал Маслова и уверенно пошел вперед.
«Неужели я так и не смог ему простить этого?» – думал скульптор.
«Если смерть бросает вызов, надо идти ей навстречу!» – думал художник.
* * *
Астра поставила копию Кнопфа в гостиной так же, как она стояла в студии у Баркасова, – на два стула у стены.
– Это временно, – проворчал Карелин. – Мне не нравится картина. От нее веет каким-то дурманом. Кнопф не зря почитал Гипноса, повелителя сна, который имел силу даже над богами.
– Я же сказала, что заберу ее, когда буду переезжать на Ботаническую.
– Сфинкс! – воскликнул он, тыкая пальцем в существо с женским лицом и телом леопарда. – И опять от Маслова. Думаешь, совпадение?
– Ты же не любишь думать, – ушла она от ответа. – Я беру с тебя пример.
– Похвально. Кстати, Сфинкса ищешь только ты. Полиция письмами не занимается.
– Как они могут заниматься тем, чего нет? О письмах, которые приходили Никонову, известно только со слов. Теплинский тоже никому их не показывал. Даже после его смерти Инга решила промолчать, а свидетельство секретарши всерьез не восприняли. Домнин в полицию не обращался, любовник Александрины почему-то тоже.
– Я их понимаю.
– Вот видишь… Мы бы с тобой тоже не стали поднимать шум. Ведь так?
– Наверное.
– Я изучила все три послания, которыми располагаю, – сказала Астра, сидя над разложенными на столе листками. – Все они на разной бумаге. Электронные адреса, указанные в двух из них, тоже разные. Злоумышленник умен! Самое короткое письмо получил Домнин. Ему Сфинкс не оставил шанса. Почему? У Мурата еще есть время отгадать загадку. Но он отупел от страха и пьянствует, вместо того чтобы принимать меры к собственному спасению.
– Ты веришь этому… Сфинксу?
– В нашем мире Сфинксы не обитают, – подняла она глаза на Матвея. – Их реальность устроена иначе, и нам следует рассуждать с их точки зрения. У них тоже существуют правила игры. Если один человек хочет просто убить другого, он не будет разыгрывать целый спектакль. Это ни к чему! Должно быть, есть некий контекст, в рамках которого развиваются события. Эдип отгадал загадку, и Сфинкс не убил его.
– В чем тут смысл?
– Смотри, начало у загадок одинаковое: Кто на четырех ногах не имел? А последующий текст имеет отличия. Кто на двух отверг истинное и принял ложное, а на трех будет отмщен? – вопрос Теплинскому. Кто на двух хочет обрести то, что уже имеет, а на трех будет владеть? – вопрос Мурату.
– Один уже мертв, другой еще жив, – пробормотал Матвей. – Абракадабра какая-то.
Астра высказала свою догадку:
– В первом случае: кто-то заблуждался, вернее, его обманывали, – и теперь обманщика настигло возмездие. Во втором – кто-то имеет желаемое, но не знает об этом… и потом будет владеть.
– Каким образом?
– После смерти Мурата, очевидно.
– Наследство, что ли, получит? Мурат вдруг окажется внебрачным ребенком арабского шейха, которому папа завещал все свои нефтяные скважины?
– Мурат гол как сокол, – возразила Астра. – По крайней мере, других данных у меня нет. К тому же, чтобы иметь право наследования, необходимо состоять в родстве с Муратом.
– Да, и Никонова с Теплинским сюда не пристегнешь. Не говоря уже о Домнине. А вдруг распутная вдова уже не вдова, а жена этого Мурата? Тайная! Допустим, они расписались и никому ни гу-гу? Не знаю, как ты, а я запутался, – признался Карелин. – По-моему, письма – полнейшая чепуха, предназначенная для отвода глаз. Пока мы ломаем себе головы, Сфинкс готовит очередное убийство. Он чокнутый! И осуществляет свои больные фантазии.
– Между прочим, Игорь Домнин пригласил меня на вечеринку в «Ар Нуво», – с лукавой улыбкой сообщила Астра. – Он собирается презентовать картину, которую показывал мне во время сеанса. Дивная вещь! Ты пойдешь со мной.
– Когда?
– Завтра.
– Ты уже вошла в круг его друзей?
– Я первая видела Афродиту-Данаю… или как там он ее назвал. Поэтому должна присутствовать при торжественном представлении шедевра публике. Таково незыблемое правило, установленное художником. Всем известно, что он сравнивает картины с кораблями и, как при спуске судна на воду, обязательно придерживается определенной церемонии.
– Опять прикажешь рядиться шутами?
– Придется. Съездим на Пятницкую, еще раз прошерстим гардероб… подберем подходящую случаю одежку. Мне тоже нечего надеть на такую гламурную вечеринку. У нас еще есть время заскочить в пару магазинов. Не волнуйся, папа дал мне карточку! – предвосхитила она протест Матвея.
– Сорить деньгами без толку?
– Кто тебе сказал, что без толку? – обиженно нахмурилась Астра. – Я полагаю, на этой презентации нас ждет сюрприз… и, возможно, не один…
У нее появилась мысль, которая заставила ее замолчать на полуслове. Карелин с удивлением наблюдал, сколько выражений сменилось на ее лице во время паузы.
– Ты знаешь, где живет Санди! – воскликнула наконец она, приставив палец к его груди наподобие дула пистолета.
– Ну да… я же отвозил из галереи домой пьяного Мурата. Он кое-что соображал, но телом не владел совершенно. Бревно бревном! Как он добрался до «Стамбула», не понимаю?
– Это неважно, – бормотала Астра, напряженно размышляя. – Неважно…
– Что неважно?