– В квартире вы, конечно, были одна?
– Мы скрывали нашу связь.
– Допустим. Стало быть, Теплинского убили не вы. А письмо, которое получил Мурат, вы состряпали?
– Н-нет… нет, – затрясла Санди медными кудрями. – Не я, вот вам крест!
Порывисто перекрестившись, она умолкла.
– Кто же тогда? Никонов – известная личность, Теплинский тоже. Мурат, простите, выпадает из этого ряда. Зачем Сфинксу размениваться на обыкновенного натурщика?
– Понятия не имею… – развела руками вдова. – Он нравится мужчинам… вы понимаете, в каком смысле. Они пристают к нему: в среде людей искусства геи не редкость. Наверное, отвергнутый поклонник решил таким образом покуражиться над предметом своей страсти.
– Вы не верите, что Мурату угрожает реальная опасность?
– Честно говоря… сомневаюсь. Сначала я приняла угрозу за чистую монету, но потом одумалась. Кому нужно его убивать? Нелепость полнейшая.
– Откуда у вас татуировка в виде бабочки-бражника? – спросил Матвей.
Женщина с вызовом перевела на него взгляд.
– Сделала еще до замужества! Игорь, как вы убедились, эту интимную подробность изобразил на полотне, чтобы уж наверняка указать на меня. Вдруг кто-нибудь ошибется?
– Почему именно бабочка-бражник?
– Вас Мертвая Голова смущает? Так это была прихоть мастера татуажа. Виртуоз, между прочим! Мой бывший ухажер. У него своеобразный юмор… череп на бабочке как бы предупреждает: не влезай, убьет!
– Грубо, но точно, – заметила Астра.
– Бросьте! Никого я не убивала.
– Даже Никонова? Не отпирайтесь. Вас видели тогда в коридоре! Есть свидетели.
Санди стала белее мраморных колонн в кабинете администратора клуба.
– Свидетели чего? Я только… да, я была там, но… – она сглотнула. – Мы договорились тайно встретиться. Мне понравился Влас как мужчина, одаренный музыкант, и я хотела испытать на нем… силу своего обольщения. Говорили, что он любит жену, это подогрело меня. Чем труднее достать плод, тем он слаще!
– Вы входили к нему?
– Не успела. Я выжидала. Там постоянно сновали люди… какие-то рабочие, его жена явилась. Потом выскочила как ошпаренная. До начала концерта оставались считанные минуты. Я поняла, что встреча не состоится… по крайней мере в этот раз, и спустилась в фойе. Ей-богу, это жена его… ухлопала. Она и есть Сфинкс! Теплинский погиб случайно. Дина Никонова хотела отвести от себя подозрения, взялась изображать маньяка и выбрала следующую жертву наугад. – Лицо Санди просветлело, как будто на нее снизошло озарение. – Не-е-ет, не наугад. Она все продумала. И Мурату написала она же! Чтобы меня подставить! Якобы я убиваю своих любовников…
– Никонов тоже попал в их число?
– Не успел. Но его супруга этого не знала. Она ужасно ревнивая!
– Кто вам сказал?
– Сорока на хвосте принесла, – усмехнулась королева богемы. – Москва слухами полнится.
– Вы видели, кому скрипач открывал дверь?
– Ей, Дине…
– А еще кто-нибудь заходил к нему после нее?
Рыжекудрая соблазнительница закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти подробности рокового вечера…
Маслова нашли пьяным в курительной комнате – тот никак не мог взять в толк, чего от него хотят. Расспрашивать скульптора было бесполезно, и Матвей только развязал его шейный платок, удовлетворенно хмыкнул. Вот она, отметина!
– Выходит, ночью в мастерскую приходил он с той же целью, что и Александрина: уничтожить картину и тем самым насолить художнику. Хоть как-нибудь напакостить везунчику Домнину! – заключила Астра. – Заодно столкнуть лбами его и мачеху. Авось Игорь застанет утром разгром в своем святилище, испорченное полотно и связанную злодейку да, недолго думая, в припадке ярости убьет ее и сядет в тюрьму. Бесславный конец знаменитого живописца бальзамом прольется на раны, нанесенные его успехами незадачливому товарищу.
– Пожалуй, ты права, – согласился Матвей. – Однако Домнин оказался не лыком шит, он перехитрил всех.
– Кроме смерти. С этой дамой в кошки-мышки не сыграешь.
– Ты о чем? – нахмурился он. – Кажется, мы…
– Я все помню, – уклончиво произнесла Астра.
Мурат, вмиг протрезвевший от известия о смерти художника, твердил одно:
– Я не мог его убить… у меня слабый удар. Игорь пытался свалить меня на пол, Санди повисла у меня на плече… и вдруг он рухнул как подкошенный… глаза закатились… Я его не убивал, он сам! Наверное, слишком перенервничал.
– Как это он «рухнул», если вокруг толпились люди?
– Сам удивляюсь… Они будто почувствовали неладное и расступились. Все жутко быстро произошло.
– Почему вы набросились на Домнина?
Мурат насупился, опустил глаза.
– Из-за Александрины… она мне печенку проела с этим Домниным! «Мужчина ты или тряпка? – кричала. – Иди и разберись с ним!» Я и так на взводе, а тут еще она – зудит и зудит. У меня проблемы, – молодой человек посмотрел на Матвея. – Мы не встречались в «Стамбуле»?
– Встречались.
– Тогда вы знаете. То-то я гляжу, лицо знакомое. Вы… из полиции?
Все принимали Карелина за сыщика, и это позволяло Астре оставаться в тени и наблюдать, изредка задавая вопросы.
– Ну вот… – продолжал Мурат. – Санди собралась ехать на презентацию в клуб, а меня с собой не взяла. «Сиди дома, – говорит. – С таким сопляком стыдно в обществе показаться. Другой бы давно Домнину все зубы пересчитал, а ты все хнычешь, скулишь, как щенок. Щенок ты и есть!» Обидно мне стало. «Что, убить его?» – спрашиваю. «А хоть бы и убить! Слабо́, да?» У меня аж внутри все перевернулось. «Ничего себе, – говорю, – убить! Меня же посадят!» А она посмотрела искоса… как бритвой резанула. И процедила презрительно: «Тебе жить осталось всего ничего, а ты тюрьмы боишься. Забыл про Сфинкса? Дурак!»
– Так и сказала?
– Она черствая и жестокая женщина, – кивнул Мурат. – Даже в любви. Она не отдается… а берёт, душу вынимает с каждым поцелуем.
«Не исключено, что Александрина специально написала Мурату письмо от Сфинкса, чтобы тот в преддверии неминуемой смерти расправился с пасынком и проложил ей путь к наследству, – подумал Карелин. – С нее станется!»
– И вы решились на убийство?
– Я выпил… мне было невмоготу сидеть в квартире всю ночь, пока она веселится. Я вызвал такси и поехал в клуб. Меня будто вело. Охранники увидели, что я пьян, и не хотели пускать в зал. Меня подмывало устроить скандал, драку… выплеснуть накопившийся страх. Дальше вы знаете…
Остальные участники инцидента и те, которые наблюдали со стороны, ничего существенного к вышесказанному не добавили.