— Кто там, Федот?
— В дом ступай, — не оборачиваясь, буркнул мужик, — это ко мне.
Отодвинув засов, хозяин впустил гостей.
— Чего же это милиции от меня понадобилось?
— Давай в дом пойдем, — приказал сурово один из нежданных гостей, тот, что был постарше. — Не во дворе же нам препираться.
Неохотно отступив в сторону, Федот Никифорович пропустил гостей вперед.
Иван Емельянович уверенно прогромыхал по крыльцу, зная, что хозяин идет следом. Чуть пригнув голову под низкой притолокой, вошел в избу. Первое, что он увидел, — так это перепуганные девичьи глаза, взиравшие на него из всех углов комнаты. Старшая из дочерей сидела в самом центре комнаты, поглаживая черного пушистого кота. Натолкнувшись на суровый взгляд вошедшего, боязливо улыбнулась. Кот, выскользнув из тонких девичьих рук, спрыгнул на дощатый пол и, задрав облезлый хвост, достойно удалился в угол.
— Вот ордер на обыск, гражданин Еникеев, — потряс Иван Емельянович вчетверо сложенным листом бумаги.
— Это за что же такая немилость от советской власти? — недоуменно нахмурился хозяин.
Собрав кустистые брови на переносице, Иван Емельянович продолжил:
— А нам стало известно, гражданин Еникеев, что вы участник контрреволюционного заговора…
— Господь с вами! — ахнул хозяин.
— …и у вас хранится оружие, — бесстрастным голосом продолжал Кашин.
— Наговор! У меня, кроме старой берданки, ничего в доме нет. Да и ту я уже давно в руки не брал. Стволы паутиной затянуло.
Хозяйка испуганно вскрикнула, прижав ладонь к губам.
Еникеев, нелепо улыбнувшись, заговорил сдавленным голосом:
— Да и зачем же мне все это надо? Хозяйство у меня большое, к тому же дети!
Встряхнув бумагу, Иван Емельянович аккуратно сложил ее, после чего упрятал в нагрудный карман.
— А может, вы нашей советской власти не доверяете?
— Почему же не доверяю…
— А может, вы считаете, что милиция зря кого-то арестовывает?
— Так ведь по наговору… Всю жизнь в земле ковырялся! Света белого не видел.
— По-вашему, получается, что советская власть ошибается?
— Так я же за нее всей душой, только ведь и понимание иметь надо.
— Так вот скажите мне, гражданин Еникеев, — Иван Емельянович внимательным взглядом осмотрел добротную хату, — откуда же у вас такое богатство? Народ голодает, бедствует, а вы тут, — кивнул он на стол, где лежал хлеб, стояла тарелка с нарезанным тонкими аккуратными ломтиками салом, — жируете!
— Да какое там жируем, — махнув рукой, принялся оправдываться хозяин. — Просто поросенка зарезали, хворал он немного. А потом, ведь у меня одиннадцать душ, всех их кормить надо. Может, как-нибудь договоримся? Вы проходите, товарищи, к столу.
— Ах вот оно что… взятку! При исполнении! — взвизгнул Иван Емельянович. — Да ты знаешь, что мы с тобой можем сделать! Сейчас таких гадов, как ты, наша советская власть в лагерях перевоспитывает.
Вытащив из кармана револьвер, он направил его в лицо рыжебородому.
— Да что же это такое делается! — в страхе отступил тот, не сводя взгляда с круглого черного отверстия ствола.
— А ну-ка, Гурьян, свяжи-ка их всех! Вижу, здесь прямое неподчинение властям. Они нам за это еще ответят.
Молчавший до этого Гурьян одобрительно кивнул и вытащил из сумки веревку.
— Как скажете, товарищ оперуполномоченный.
— Начинай вот с этого рыжебородого, что-то он много разговаривает.
— Кто вам дал право так поступать! — подскочила к нему хозяйка. — В чем вы его подозреваете?! Все знают, что мой муж честный человек. Гвоздя чужого не возьмет!
— Я вижу, гражданка, что вы еще так ничего и не поняли. Как это расценивать, нападение на представителей власти?! Тогда и вам придется вслед за муженьком отправиться!
— Дуня, пусть делают, что им там по закону положено, — устало остановил жену хозяин.
— Да разве ж это по закону?! — запротестовала хозяйка.
— Советская власть нам не чужая. Разберутся! Увидят, что у нас нет оружия, и уйдут с миром.
Перехлестнув его запястье веревкой, Гурьян уверенно стянул хозяину руки.
— На пол садись! — приказал Иван Емельянович.
— А это зачем? — подивился Федот.
— На пол, сказал! Или ты со мной спорить будешь!
Неодобрительно крякнув, тот сел на пол.
— Ну чего застыл? — крикнул Иван Емельянович. — Связывай руки остальным.
— Ага, сейчас! — Гурьян подскочил к хозяйке.
Умело и крепко он перетянул ей руки, заставив ее от боли прикусить губу. На очереди были дочери. Барышни покорно подставляли запястья и, поглядывая на родителей, сидевших рядышком на полу, плаксиво поджимали губы.
— На пол, живо! — приказал Иван Емельянович. — Чего встали?! Прикажи своим дочерям, пусть сядут! — размахивал он револьвером.
— Не переживайте, дочки, все обойдется, — заверил дочерей отец. — Делайте, что говорят!
Девушки неловко, подбирая под себя ноги, расселись на полу рядом с родителями.
— Вот теперь вы от меня никуда не денетесь. — Иван Емельянович сел на табурет, достал из кармана серебряный портсигар и вытащил папиросу. Сунув ее в уголок рта, запалил табак.
— Посмотри на хозяйку, — показал он Фролу. — А бабец-то ничего! С такой только на кровати прыгать.
— Да и дочки хороши. Свеженькие!
— Да как вы смеете! — в негодовании воскликнула хозяйка. — Я на вас жаловаться буду!
Рассмеявшись, Иван Емельянович сказал:
— Обещаю не убивать тебя… Разве только побалуюсь немного. Страсть как люблю таких полнотелых! Супруг твой возражать не станет? А если ты стесняешься, так от него можно и за занавесочкой спрятаться.
— Да кто вы такие, грабители, что ли?! — ахнул Еникеев.
— А ты еще и не понял. Ну, брат, я думал, что ты похитрее будешь. Где деньги?!
— Нет у меня никаких денег!
— А ты, оказывается, несговорчивый. Знаешь, ты мне даже нравишься. Хозяйство у тебя крепкое, жена — красавица, детишки справные, накормленные… Только ведь ты меня можешь очень разочаровать, если будешь упрямиться. Еще раз спрашиваю: где ты прячешь деньги?!
— Нет у меня никаких денег!
— Несговорчивый попался, жаль… Гурьян, начни-ка с его женушки. Кажется, она тебе приглянулась?
— А чего… Баба-то справная, — скалясь протянул тот. — Бедра широкие, я таких люблю. Есть за что подержаться.
— Уйди от меня, мерзкая тварь! — закричала хозяйка. — Ненавижу!