Атмосфера в выставочном зале площадью 7500 квадратных метров болезненно проста. Ее можно иллюстрировать такой картинкой: десяток замусоленных престарелых мужиков, которые ради того, чтобы попасть сюда, потратили 45 швейцарских франков (эквивалент цены входного билета на концерт в Цюрихской филармонии), с животиками, раскрасневшимися лицами и фотоаппаратами, стоят перед женским туалетом, дверь в который открыта настежь. В туалете три полуголые девицы с трусами, спущенными до щиколоток… Такая вот атмосфера на «Extasia-2007».
Оператор опускает подробности мочеиспускания и наводит объектив камеры на переполненный зал. Фоном слышится музыка какой-то рок-группы, бездарно копирующей Satisfaction «Роллинг стоунз». На первом плане несколько стриптизерш у блестящих шестов, чуть далее — стоящие на полках огромные dildos, подпитываемые током от батарейки, еще дальше — огромный плазменный экран, на котором крупным планом демонстрируют вагину. Интересно. Мне казалось, что это закончилось уже к концу восьмидесятых. Что все уже знают, как «это» делается орально, анально или совершенно нормально. Что все уже знают, где, как и кому можно это засунуть, как и чем отхлестать и латекс какой фирмы лучше. Выяснилось, что все-таки нет. Я считал, что в жизни достаточно посмотреть один порнографический фильм, чтобы знать, как выглядят все остальные. А производитель этих фильмов в своем интервью объясняет: «Мужчина смотрит такой фильм и представляет, что он обладает этими женщинами. Всеми. Каждый день новой. И в этом суть». Ну да…
Секс продают главным образом мужчинам. Если бы дело обстояло иначе (снова сошлюсь на капитализм), рынок мальчиков по вызову и порно для женщин переживал бы расцвет. Но этого нет. Впрочем, статистика посетителей «Extasia-2007» так же болезненно проста и выражается пропорцией 98:2. Эти мизерные 2 — количество женщин, приходящихся на 98 мужчин, посетивших ярмарку. Эти данные, с видом, как будто он передает сведения о темпе годовой инфляции в Швейцарии, сообщил журналистке загорелый (словно никогда не вылезающий из солярия) директор ярмарки. Финал его выступления я, к сожалению, не расслышал, потому что поднялся страшный переполох. Оказалось, что на ярмарку пришел сам мистер Лексингтон Стил, повсеместно известный как «Мистер 35 см». Я подумал, кто бы мог поднять этот шум, если на сто посетителей приходится только две женщины и длина члена в состоянии эрекции не превышает у нормальных мужчин в среднем 18 сантиметров? Мужчины, как правило, замыкаются в себе и замолкают, когда их вполне ничего себе член начинают грубо сравнивать с чем-то более выдающимся. Подозреваю, что шум был записан заранее, скорее всего в Лас-Вегасе, где все только самое большое, и пущен через репродукторы таких же невероятных размеров, как и размер пениса Лексингтона Стила («стил», между прочим, переводится как «сталь»).
Потом камера дает перспективу выставочного зала. Мужчины стоят группками, с фотоаппаратами. Всматриваются в расставленные ноги молодых женщин. А что, они заплатили свои 45 швейцарских франков и теперь имеют полное право почувствовать свое превосходство и силу. В течение сорока пяти секунд они могут фотографировать промежность молодой украинки, скрывающей свое лицо под маской. И повсюду — две огромные груди с торчащими сосками, на двух длинных ногах на шпильках. Психоделическое больное воображение еще более больных мужчин…
И опять суматоха. Оператор слегка растерялся. Он не успевал за ходом событий. А сейчас как раз Афродита (из Венгрии) приняла в себя сперму мужчины номер 301. Номер 301! Эякуляция номер 301! Абсолютный рекорд.
Организаторы выставки-ярмарки торжественно приглашают всех на следующую, «Extatica-2008», а я думаю, действительно ли этому миру нужны мужчины…
ЯЛ, Франкфурт-на-Майне
Варшава, вечер
Януш!
А все-таки поляки могут! Пару лет назад в Варшаве прошла эротическая ярмарка, на которой одну женщину поимели почти семьсот мужчин. Остальные с трусами, спущенными до коленей, стояли в очереди. Гротеск и мерзость. Ты спрашиваешь, зачем нужны мужчины? В тот день их там не было. Поэтому мне больше не хочется ни думать об этом, ни писать на эту тему.
С уважением,
М.
Франкфурт-на-Майне, вторник, ночь
Малгося,
сегодня мне позвонила из Берлина моя дочка Иоанна. Ну та, которая пишет диплом по биоинформатике. Она вот уже два месяца как живет в Берлине и проводит опыты в знаменитой берлинской клинике Charite. Тема ее диплома — исследования новой вакцины против гриппа. С результатами (и не только потому, что это проект нескольких человек под началом научного руководителя ее работы) опытов и расчетами она вернется во Франкфурт и после обработки данных поместит их в своем дипломе. Если все пойдет как надо и эта вакцина через несколько лет (процесс регистрации новой вакцины долог и труден, значительно более долгий, чем у «обычного» лекарства) появится в аптеках, я позволю себе с нескрываемой гордостью прислать тебе ее название. До сих пор я никогда не делал прививок — считал это лишним — против гриппа, но вакциной моей дочери я привьюсь без колебаний.
Я вслушивался в ее телефонное сообщение из Берлина и чувствовал, что она очень счастлива. Я понял это по тону ее голоса, по словам, которые она употребляла, по каскадам смеха. И даже по шороху ее учащенного дыхания в трубке. Да ты и сама прекрасно знаешь, как это бывает, так ведь? Если рядом с тобой счастливый человек, ты это ощущаешь чуть ли не физически. И особенно точно все чувствуешь, если это твоя собственная дочь, сестра или мать. Счастлива после хорошо сделанной работы. У нее есть нужные данные, прекрасные графики и иллюстрации, есть подтвержденные результатами экспериментов выводы. Это ее первый такой проект. Она рассказывала о нем в докладе (впервые в ее жизни прочитанном по-английски, что само по себе — как я прекрасно помню из собственной биографии — определенный стресс) перед заполненным до отказа залом, детально описывала пептиды, которые будут в этой вакцине, обозначила рецепторы (рецепторы, как и пептиды, — белки, с той лишь разницей, что они значительно больше в плане количества аминокислот, из которых они состоят: у пептидов их до тысячи, а у рецепторов — до нескольких миллионов), которые примут эти пептиды, и какие реакции, когда состоится это соединение, произойдут в клетке, на поверхности которой находятся эти рецепторы. Когда я слушал об этой прекрасной химии (для меня она прекрасна!), то, ей-богу, хотелось немедленно заболеть гриппом.
Иоася рассказывала мне об этом с энтузиазмом, а моментами с эйфорией человека, который — возможно, не отдавая себе в этом отчета — сам находится в состоянии «необычной химии», в состоянии «химии счастья», которое передалось и мне.
Счастье…
Что такое счастье? Как, где и когда оно начинается? Почему оно не длится вечно и зачем вообще человеку для счастья нужно… счастье? Ответы на эти вопросы ученые ищут с очень давних времен. Nomen omen [28] и в знаменитой берлинской клинике Charite [29] , из которой звонила мне дочка.