Наглость Жмуркина-Тапочкина по отношению к Шекспиру Викторию расстроила. Классика есть классика. Она еще как-то смирилась с голливудской интерпретацией «Ромео и Джульетты» с молоденьким блондинистым актером, впоследствии трагично утопшем на врезавшимся в айсберг корабле, но представлять Ромео и Джульетту в виде двух мухоморов ее разум решительно отказывался!
Может быть, именно поэтому Виктория сорвалась за завтраком.
– Этот салат готовят не так, – решительно заявила она, отведав поданное Аллой угощение.
– Почему не так? – осведомилась Алла. Ее глаза опасно сверкнули.
– В него надо добавлять свежие огурцы и кукурузу, а не горошек. Иначе получается какая-то вариация на тему оливье, – назидательно сказала Виктория.
Алла пожала плечами.
– Это ведь салат, – улыбнулась она. – А женщины, как известно, могут сделать из чего угодно три вещи: салат, шляпку и скандал.
– Вы хотите поскандалить? – сладко осведомилась Виктория.
– Нет, это старинная французская пословица, – так же приторно ответила Алла.
– Девочки, не ссорьтесь, я куплю вам прялку, – натянуто рассмеялся Егор. Виктория вспыхнула.
– Ты слышишь, как она говорит с твоей матерью?
– А что я такого сказала? – удивилась Алла.
Виктория зло поджала губы.
– Милочка, вам, простите, родители в детстве не пытались привить хорошие манеры?
– Мама, перестань, – негромко предупредил Егор.
Но Викторию уже несло. «Стерва, – подумала она, прежде чем выдать патлатой выскочке все, что думает. – Пристроилась под боком молоденького, красивенького и богатенького, а сама-то – лимита подзаборная!.. Наверняка приехала из какого-нибудь Мухосранска, а сын, лопух, уши развесил, польстился на ноги и титьки, как все мужики».
– Видите ли, дорогая, – с видом великосветской дамы заявила Виктория, – перечить старшим, собственно, вообще не принято. Тем более я не советовала бы вам это делать, раз вы живете с моим сыном, не будучи его женой.
– Мама! – воскликнул Егор.
Алла вспыхнула, но благоразумно промолчала, хотя, судя по стиснутым челюстям, ей хотелось сказать очень много.
– Егор, я на многие вещи смотрела сквозь пальцы, но это уже чересчур, – строго сказала Виктория. – Встречи, свидания, романтика, это все понятно. Но жить вот так – это неправильно. Я не для того воспитывала тебя все эти годы, чтобы смотреть, как ты разрушаешь собственную жизнь…
Алла вскочила и пулей вылетела из комнаты.
Егор дернулся следом, но в последний момент остановился и исподлобья посмотрел на мать.
– Мне не семь лет, мама. Я взрослый мужчина и построю свою жизнь, не оглядываясь на твой неудачный жизненный опыт, – произнес он, почти шипя от ярости.
В его черных глазах плескалась бездна.
Егор вышел из комнаты, оставив мать с открытым ртом…
Бездарно проиграв первый раунд, Виктория была положена на лопатки и во втором. Егор и Алла уехали на работу, громко хлопнув дверью, оставив ее наедине с мрачными мыслями.
Однако неприятности еще только начинались.
Подсознательно Виктория ожидала катастрофы, и потому видеться с бывшим мужем в ее планы не входило. Однако ситуация повернулась так, что избежать встречи не удалось.
Семейную сцену в ресторане организовала не в меру активная Инна, новая супруга Александра. Викторию поставили перед фактом. Здравый смысл подсказывал, что от свидания надо отказаться, но внутри бурлил гнев и обида на заблудшего сына, и Виктория согласилась.
– Мне так интересно повидаться с вами, – чирикала в трубку Инна. – Егор – очень хороший мальчик! Я не прощу себе, если не увижу женщину, которая так замечательно воспитала его.
До этой фразы Виктория еще отнекивалась от предложения пообедать «в семейном кругу», но лесть сыграла с ней злую шутку. Ей тоже было интересно посмотреть на новую жену Александра – точнее, убедиться, что какой бы та ни была, мужу она все равно не пара!
Из чемодана было извлечено нарядное платье, взятое на всякий случай. Бесцеремонно порывшись в тумбочке Аллы (в конце концов, я в доме своего сына, а не этой патлатой выскочки!), Виктория нашла бигуди и соорудила вполне пристойную прическу. Сын позвонил прямо с работы и второпях сообщил, что заедет за ней к шести, к этому времени она должна быть готова.
– Аллочка тоже едет? – вкрадчиво поинтересовалась Виктория.
– Алла занята до самой ночи, у нее пилотный выпуск передачи, – сухо сказал сын.
– Я буду рада повидать отца и познакомиться с его семьей, – вежливо сказала Виктория.
– Угу, – буркнул Егор и отключился.
«Паршивец, – взбесилась Виктория. – Еще дуться будет! Да, мне не понравилась Алла. Имею право высказать свое недовольство! Судя по всему, она и Саше не нравится. Что же, он прав. Такая девушка не должна входить в нашу семью. Егор достоин лучшего, хотя он этого явно не понимает».
Егор приехал хмурый, на расспросы отвечал вяло и поторапливал мать, не обратив внимания на то, как она выглядит, хотя прежде всегда сыпал дежурными, но от этого не менее приятными комплиментами.
Виктория еще раз обиделась, но постаралась не показать виду, даже когда сын в машине демонстративно позвонил Алле и с явно преувеличенным вниманием расспросил о прошедшем дне. В сторону матери он не поворачивался, машину вел так, что Виктория ойкала и вцеплялась в ручку над дверью, молясь, чтобы сновавшие по дороге металлические чудовища не врезались в них.
– Осторожнее! – нервно воскликнула она, когда Егор, подрезав какую-то дряхлую иномарку, стремительно вылетел на проспект.
Сын мельком взглянул на мать и слегка сбросил скорость.
– Неужели нельзя ездить аккуратнее? – вспылила Виктория.
Егор не ответил, только вцепился в руль так, что костяшки пальцев побелели, словно замороженные.
До самого ресторана он не проронил ни слова.
Виктория почувствовала, как начинает закипать. Этот сопливый мальчишка хочет ее наказать?!
Да что он себе возомнил?!
Припарковав машину, Егор дождался, когда швейцар откроет двери, впуская его мать.
Виктория внутренне ахнула.
В таких ресторанах ей не приходилось не только бывать, но и видеть воочию, разве что на страницах модных журналов или по телевизору, где очередная Карменсита, перенесенная к нам из Мексики, теряла отца, детей и память. От Виктории не укрылось, что швейцар окинул ее долгим оценивающим взглядом, пробежавшись по фигуре с головы до ног, и она вспыхнула до самых корней волос: еще один мерзавец, привыкший встречать по одежке!.. Настроение скакнуло вниз, к ковровой дорожке, показавшейся ей слишком шикарной, чтобы лежать на мокром от растаявшего снега асфальте.