Перед глазами Таша сверкнула молния, и она в последний миг загородилась шумовкой, подобранной в тот же момент, что и вилка, которую Фелисите в нее запустила. Противницы добрались до столовой, где они медленно ходили по кругу, не спуская друг с друга глаз. Внезапно Фелисите Дюкрест подскочила к натюрморту с вазочкой, работе Таша.
– Дрянь! Если ты не попросишь пощады, я разорву твою картину!
– Какое мне дело до этой мазни! Зато я искромсаю твою ренуаровскую лодку!
– Не смей!..
В Таша полетел стул вишневого дерева, та отпрянула, и он разбился о стену, едва не задев драгоценного Ренуара. Таша схватила одну из отломавшихся ножек, бросилась к Фелисите и огрела ее по затылку. Фелисите запнулась, сделала пару шагов, покачнулась и рухнула на пол. Таша тут же опустилась на колени рядом и принялась щупать ее пульс. Слава богу, жива! Но чем ее связать? Жаль, конечно, резать обивку дивана, уж слишком хороша эта либерти [247] в мелкий цветочек, – но выбора нет…
Минут пятнадцать Виктор и Жозеф яростно ломились в полусгнившую дверь. Наконец им удалось ее разбить и они хотели было устремиться внутрь, как вдруг натолкнулись на следующее препятствие. Перед ними была прочная дубовая дверь, которую они с Виктором не заметили во время своего недавнего вторжения, вероятно, потому, что она не была заперта. Огромный навесной замок на внушительных железных скобах не позволял им рассчитывать легко проникнуть в подвал.
– Черт возьми, совсем новый, ни пятнышка ржавчины! Нам понадобится ножовка по металлу или кувалда! – воскликнул Жозеф.
– Может, камень подойдет? Я много узнал, читая о приемах грабителей.
– Ну тогда вам карты в руки.
Виктор подумал о Таша, надеясь, что с ней не случится ничего дурного. Как же ему хотелось, чтобы она была далеко от всего этого ужаса!
Жозеф пытался отыскать камень потяжелее. Это требовало времени. Виктор наблюдал за ним, нервно затягиваясь сигаретой.
– Поторопитесь, Жозеф.
– Готово! Сейчас увидите, что будет!
Сжав зубы, Жозеф сражался с замком, не добившись иного результата, кроме того, что ободрал пальцы. Один яростный удар стал роковым для указательного пальца на левой руке. Он аж подпрыгнул, чертыхаясь.
– Жозеф, покажите палец!
– О, как больно! Не знаю, смогу ли я в ближайшее время писать, – ответил он, со злостью глядя на невредимый замок.
– Ну, ничего страшного, небольшой ушиб, – успокоил Виктор. – Дайте, перевяжу.
Он замотал носовой платок вокруг пальца Жозефа, который морщился и ойкал, как нежная барышня.
– Вы бы иначе заговорили, будь это ваш палец! Ну и что нам теперь делать? Не можем же мы бросить здесь этих людей!
Выбивать двери противоречило принципам Виктора – от этого сильно страдали плечи. Поэтому он предпочел воспользоваться ручкой от ржавой лопаты, которую он заметил под настилом опавших листьев.
– Вот первоклассный рычаг, я сейчас надавлю, должно получиться.
– Успехов, – проворчал Жозеф, нежно прижимая к себе руку с ушибленным пальцем.
Виктор переоценил свои силы. Он то и дело прерывался, чтобы перевести дух и вытереть пот со лба. Ему пришлось сражаться три четверти часа, прежде чем замок наконец был взломан.
Повернувшись к Жозефу, который все это время просто наблюдал за ним и давал дельные советы, он любезным жестом пригласил его пройти первым.
– Почему это я? – вымолвил помощник. – Я ранен.
– Потому что вы умираете от нетерпения. С моей стороны было бы несправедливо захватить первенство в расследовании, которое было так удачно проведено благодаря вашей храбрости. Для вас, не испугавшегося среди ночи призраков и мумий, будет просто игрой освободить пленников среди бела дня!
– Там темно, хоть глаз выколи!
– Я одолжу вам спички.
Они испытали сомнительное удовольствие, снова ступив в темноту коридора, заселенного пауками. Жозеф чиркнул спичкой, пытаясь разглядеть лестницу.
– Есть здесь кто-нибудь? – прошептал он, боясь потревожить восьминогих обитателей тьмы.
– Мы здесь, внизу! Поторопитесь! Он не может пошевелиться, он связан, и этот, второй тоже! – крикнул женский голос.
– Второй? Кто это второй? Мадемуазель Роза? Это вы?
– Да, быстрее, умоляю вас, я никак не могу развязать их!
Потребовался целый коробок спичек, чтобы освободить заключенных. Наконец по влажным ступенькам поднялись четыре пошатывающихся силуэта во главе с Жозефом.
– Архангел! – воскликнул тот, разглядев наконец спутника Розы. – Это ведь вы насвистывали «Легенду о Святом Николае» ночью в субботу, девятнадцатого, в верхней части дома?
Но тот, хоть и смотрел на своего собеседника, казалось, не слышал его. Виктор, правда, уже утратил к нему интерес, с изумлением глядя на третьего узника, бледного человека, с лицом, покрытым отросшей за несколько дней бородой, в порванной военной форме, болтающейся на исхудавшем теле.
– Альфонс! И в каком состоянии! С ума сойти, что вы делали в этом подземелье, зачем эта чокнутая заперла вас там? Кстати, имя Бренголо ни о чем вам не говорит?
Роза Варле, прижавшись к Архангелу, направила указательный палец на заросли, как будто прицелилась из невидимого револьвера. Вытянув шею, Жозеф старался рассмотреть то, на что она указывала. Виктор бросился туда и исчез в орешнике.
Когда Жозеф добежал до шурина, тот уже ухватил какого-то крепкого парня, и оба катались в грязи у водоема. Рукопашная сопровождалась хриплыми восклицаниями. Едва один одерживал верх, как противник валил его на землю, пытаясь окунуть его голову в черную воду. Но прежде чем Жозеф подбежал к Виктору, раздался длинный свисток, и почти сразу два жандарма и капрал подъехали к водоему на велосипедах вместе с молодой рыжеволосой женщиной. Жандармы схватили обоих мужчин и развели их в стороны.
– Кто из них злоумышленник? – крикнул капрал.
– Вот этот здоровяк, – ответила Таша, спрыгивая с велосипеда. – Бог мой, да это же… Мишель Форестье!
– Форестье? Не может быть! – возразил Жозеф. – Он там!
Он показал на Архангела, который, в сопровождении Розы Варле и Альфонса Баллю, присутствовал при поимке.
– Вы ошибаетесь, мсье, я – Пьер Марселен, работник Мишеля.
– Но тогда… Виктор, мы олухи! – закричал Жозеф.
– Уж точно! Я не буду это оспаривать, – согласился ироничный голос.
Все повернулись к элегантному японцу в голубом галстуке-банте, опиравшемуся на трость с нефритовым набалдашником в форме лошадиной головы.
– Кэндзи! А вы-то как узнали?.. – прошептал Виктор, вытирая лицо, залепленное грязью.