– И голые девки, – невозмутимо согласился парень. – А ты, Белла, пересмотрела бы свои взгляды на жизнь. Это я тебе как психолог советую.
– В смысле? – высокомерно спросила та, которую назвали Беллой.
– В самом прямом. Ты ставишь себе бессмысленные цели и тратишь жизнь на их достижение. Зачем тебе это? Не проще ли просто поговорить и выяснить отношения? Ответь мне, чего ты добиваешься? Кому и что ты хочешь доказать?
– Мы это уже обсуждали!
– Негодная цель в жизни может погубить человека. Ты стала одержимой, брось, пока не поздно. Этот человек даже не знает о твоем существовании. Ты сражаешься с ветряными мельницами. Брось!
– Еще чего! Ты обещал помогать! – страстно воскликнула девушка, испепеляя его взглядом. – Ненадолго же тебя хватило, любимый!
– Обещал! Ну, раз, ну, два, но тратить на это жизнь? Это же идея фикс! Когда ты наиграешься? Сегодняшний поход на кладбище, эти потревоженные останки… до сих пор мороз по коже. – Он поежился. – Б-р-р! И главное, зачем? Ну, найдешь ты это – что дальше? Будешь и дальше дразнить его? Или тебе нравится такая жизнь? Ты авантюристка, моя дорогая Белла, ты балансируешь на краю. Знаешь, чем это в один далеко не прекрасный момент закончится?
– Чем же, интересно? – спросила девушка, раздувая ноздри хорошенького носика.
– Крупными неприятностями, моя дорогая. Призракам все равно, но живым… сама знаешь! Когда-нибудь твои эскапады плохо закончатся. В лучшем случае – тюрьма, в худшем – тебя просто пристрелят.
– Это ты мне как психолог? – Она вздернула подбородок.
– Не язви! Это я говорю как человек, обладающий здравым смыслом, который тебя любит и всюду следует за тобой. Баста! Я устал. Предлагаю обсудить ситуацию и решить, что делать дальше. Я бы открылся. Он мне понравился, кстати. Неделю назад на улице он уронил газету, я поднял… Очень приятный и достойный человек!
– Он негодяй! Я же тебе рассказывала! Ты что, дразнишь меня?
– Знаешь, в Римском праве есть положение: аудитур альтера парс. То есть выслушай другую сторону. Так вот и выслушай его. В двадцать первом веке не воюют, а договариваются. Поняла? Я готов быть посланником доброй воли.
– Ни за что! – вскричала Белла. – Он заплатит за все!
– Только не надо пафоса, моя дорогая. Для особы с такими холодными мозгами, как у тебя, слишком много пафоса. Или… или… Господи, как это я не догадался сразу! – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – Ты его любишь! Ты хочешь поразить его, доказать, что ты личность… как ребенок, честное слово!
– Убирайся! Я не хочу тебя больше видеть!
– Сначала выпью, – хладнокровно ответил молодой человек. – А вот и наша водка!
Флеминг и Гайко устроились за столиком уютного кафе «Старая Вена», что в аэропорту. Встречали господина Джузеппе Романо. Он прилетал сегодня рейсом из Будапешта, где у него были какие-то тайные дела, в которые не посвящался даже секретарь. Флеминг пил кофе, рассматривал летное поле, где разворачивался громадный самолет, и прикидывал, что будет, если самолет ткнется тупой мордой прямо в стеклянную стену аэровокзала. Представлял, какие сразу же начнутся шум, грохот, визг, рев сирен… Гайко наворачивал бифштекс с жареной картошкой – он никогда не упускал возможности перекусить.
Диспетчер металлическим голосом объявил по радио, что приземлился самолет рейс номер триста восемь из Будапешта. Гайко быстрее задвигал челюстями. Флеминг подозвал официанта и попросил счет. «Не торопись, – успокоил он Гайко. – Пока паспортный контроль, багаж, то да се… Успеешь».
Хозяина они заметили сразу, да и немудрено – господин Романо передвигался в инвалидной коляске с маленьким национальным флажком Италии – три вертикальные полосы – зеленая, белая и красная, на длинном флагштоке, прикрепленном к спинке. Он искусно рулил своим транспортным средством, стараясь не задеть других пассажиров. Сзади следовал служитель аэропорта со строгим лицом – у него было задание позаботиться о пассажире, сдать его с рук на руки встречающим или, на худой конец, усадить в такси.
Его Превосходительство господин Джузеппе Романо был видным мужчиной, несмотря на несчастье, лишившее его способности передвигаться самостоятельно. Пять лет назад он попал в автомобильную аварию по пути из Вены в Загреб, сразу же после пересечения хорватской границы. Причем и винить-то было некого – господин Романо, по своему обыкновению, мчался, как на пожар, и значительно превысил дозволенную скорость. Когда он пришел в себя на больничной койке, то немедленно объявил, что шел со скоростью двести сорок кэмэ в час и, если бы не дурацкий трактор, пересекавший шоссе… И только потом спросил, как обстоят дела. Врач, флегматичный англичанин, неизвестно каким ветром занесенный в Загреб, неторопливо перечислил урон, нанесенный превышением скорости: сломаны четыре ребра, левая ключица, левый тазобедренный сустав, челюсть, многочисленные ушибы… и задет спинной мозг. Господин Романо, внимательно слушавший, перебил доктора.
– Ладно, док, – сказал он. – Давайте короче, без дипломатии. Я не чувствую ног, значит что-то с позвоночником, так?
– Так, – ответил доктор сдержанно.
– Я смогу ходить?
– Ну… – задумался доктор. – Физиотерапия, массаж. Должна присутствовать… надежда.
– Ясно! – припечатал господин Романо. – Но хоть выживу?
– Даю слово, – ответил хирург. – Лет тридцать вполне протянете. Организм у вас крепкий. Я видел шрамы…
Господину Романо на тот момент было шестьдесят три. За свою долгую неспокойную жизнь кем он только не был. В молодости – довольно известным автогонщиком, «лицом «Феррари», кумиром молодежи и женщин, не сходившим с обложек автомобильных и светских журналов: на верхней ступеньке пьедестала, с лицом, измазанным машинным маслом, с цветочной гирляндой на груди, ослепительно улыбающийся. Постеры продавались в любом киоске. С золотой медалью победителя на трехцветной ленточке. Звуки национального гимна, море цветов и всеобщая любовь.
После третьей аварии, сшитый буквально по кускам, Джузеппе Романо оставил большой спорт, причем без всякого сожаления. Он всегда без сожаления переворачивал дочитанную до конца страницу своей жизни и начинал новую. На радость отцу, он вернулся в парижскую «Academie diplomatique international», которую бросил четыре года назад, увлекшись автоспортом.
Джузеппе Романо прослужил дипломатом более тридцати лет и семь лет назад вышел в отставку. За годы службы он объездил весь мир, нигде долго не задерживаясь. Китай, Индия, Шри-Ланка, США, Кения, Танзания, Сенегал, Индонезия, Таиланд, Иран – всего и не перечислишь. Он профессионально управлял своей яхтой, которая называлась «Вива Гарибальди», выходя в море немедленно после получения штормового предупреждения. Яхта, которой он владел на данный момент, была «Вива Гарибальди III». Вряд ли нужно объяснять, что случилось с первыми двумя.
Он любил горные лыжи, причем для упражнений выбирал отнюдь не горные курорты. А серфинг! Когда он, оседлав волну высотой с десятиэтажный дом, чуть ли не цунами, несся со скоростью ста миль и ветер ревел в ушах – он был счастлив.