Иван замер, осознавая увиденное.
Но потом снова, как в доме, рассудок отключился, управление взяли на себя инстинкты.
Он снова выглянул в окно.
Возле машин прохаживался молодой полицейский, поглядывал по сторонам, время от времени подносил к уху переговорное устройство, что-то говорил.
Через окно не уйдешь, этот мент сразу его заметит.
Тогда Иван приоткрыл дверь туалета, выглянул наружу.
В коридорчике за дверью пока никого не было.
Иван выскользнул, прокрался вправо, туда, откуда доносилось шкворчание плиты, запах подгорелого мяса. В кухне хозяйничал высокий одноглазый таджик, покрикивал на молодую девчонку в несвежем халате. Иван быстро прошел через кухню, по дороге прихватил со стола коробок спичек – сам не зная зачем, повинуясь все тем же инстинктам, толкнул заднюю дверь и оказался в кладовке.
– Эй, ты куда пошла? – запоздало крикнул ему вслед повар. – Туда нельзя ходить, назад ходи!
Иван захлопнул за собой дверь, оглядел кладовку.
Здесь тоже было маленькое окошко, оно выходило в узкий проулок между харчевней и стеной монастыря, но было забрано решеткой. Решетку, конечно, можно оторвать, но на это нужно время, а как раз времени у него и нет.
И тут он увидел на полу протертый до дыр половичок. Угол половика был отогнут, под ним виднелся край деревянной крышки подпола.
Иван откинул половик, поднял крышку, спустился по ведущей в подвал лестнице. Закрыл за собой крышку, прихватив край половика, чтобы он упал сверху. Конечно, когда менты придут в кладовку, они найдут этот люк, но могут потерять на поиски несколько лишних секунд – а эти секунды могут его спасти…
Спустившись в погреб, он чиркнул спичкой, огляделся по сторонам.
Вокруг стояли бочки, ящики, мешки с какими-то припасами. Впереди, у дальней стены погреба, стояла пирамида пустых ящиков.
Снова его толкнул вперед инстинкт.
Иван подошел к этой пирамиде, снял несколько верхних ящиков – и увидел в стене за ними низкую деревянную дверь, окованную заржавленным железом.
Отодвинул остальные ящики, толкнул дверь вперед…
Но она не поддалась. Он навалился на дверь всем своим весом – но дверь даже не шелохнулась.
Чудес не бывает, понял Иван. С чего он взял, что эта дверь не будет заперта? Ему и так подозрительно долго везло. Если, конечно, это можно назвать везением!
Сверху раздались голоса, послышались шаги – наверняка это менты вошли в кладовку. Еще полминуты – и они будут здесь…
В последней надежде Иван дернул дверь на себя… и она немного поддалась. Он потянул ее изо всех сил, и дверь с жутким скрипом открылась.
Он пролез вперед, захлопнул дверь за собой, зажег следующую спичку, осмотрелся.
Вперед уходил туннель с низким сырым сводом. А на двери, через которую он только что прошел, была тяжелая железная щеколда. Иван задвинул эту щеколду и быстро зашагал вперед, время от времени зажигая новую спичку, чтобы оглядеться.
Так он шел минут десять.
Наконец туннель стал шире, потом он разделился на два. Иван пошел налево – ему показалось, что с той стороны сквозь тьму пробивается едва заметный свет.
Потом туннель еще раз разделился, а еще через несколько минут Иван уже точно заметил впереди на стенах подземелья колеблющиеся желтоватые отсветы.
Теперь Иван мог идти не зажигая спички.
Свет впереди становился все ярче и ярче, и наконец туннель привел Ивана в большое круглое помещение, грот, ярко освещенный десятками свечей. На дальней стене грота висело несколько икон. Строгие, просветленные лики святых уставились на Ивана пристально, осуждающе, как будто тоже не верили в его невиновность. На полу перед иконами лежал ничком монах в черной поношенной рясе. Он не шелохнулся при появлении Ивана, должно быть, не заметил его, погруженный в свою безмолвную молитву.
Иван понял, куда он попал: это была подземная часовня под Сретенским монастырем. Он как-то раз был здесь и помнил, как из этой часовни выбраться на поверхность.
Прежде чем покинуть часовню, Иван остановился перед иконой своего святого, Иоанна Богослова. Святой смотрел на него мудрым всепонимающим взглядом, и под этим взглядом Иван почувствовал, как страх и гнев постепенно отпускают его. Он успокоился и смог здраво обдумать свое положение. И первое, о чем он подумал, что полиция приехала в харчевню через несколько минут после того, как он позвонил Борису.
Неужели Борька его сдал? Вот так просто взял и позвонил в полицию после его звонка. Иван даже замотал головой. Никак не хотелось думать, что лучший друг и компаньон предал его.
Нет, скорее всего, полиция прослушала их разговор – у них наверняка есть такие технические возможности. Или они проследили за Борисом…
Но это значит, что Борька «под колпаком» и к нему больше нельзя обращаться – ни звонить, ни приходить.
Значит, нужно рассчитывать только на свои собственные силы.
Для Ивана это было нормально, привычно – он с самых юных лет привык полагаться только на себя, но теперь ситуация усугублялась тем, что за ним гналась полиция и у него не было денег.
Постояв еще немного в умиротворяющей тишине подземной часовни, Иван нашел выход, поднялся по крутой каменной лестнице и оказался в монастырском дворе.
Здесь не было ни души – должно быть, монахи были на церковной службе или занимались своими ежедневными делами.
Иван вышел из монастыря через небольшую калитку, которая выходила в старую слободу, где когда-то жили мастеровые. Теперь это был прилепившийся к монастырю поселок из одноэтажных домиков и бараков. Пройдя через этот поселок, Иван вышел к забору собственной фабрики – той, которой они владели на пару с Борисом. У него мелькнула мысль зайти туда и взять в своем сейфе денег из неприкосновенного фонда, но потом он подумал, что на фабрике его наверняка караулят, и отправился дальше.
Он долго брел по пустырям и проулкам, избегая многолюдных улиц, сам не понимая, куда идет. Но инстинкты не подвели, и после часа таких блужданий Иван добрался до автобусного вокзала.
И сразу же понял, что это для него – единственное правильное решение.
Здесь толпились в ожидании своих автобусов плохо одетые крестьяне и жители маленьких окрестных городков. Иван подошел к автобусу, который вот-вот должен был отъехать, собрал всю оставшуюся мелочь и купил у водителя билет до ближайшего городка.
Там он вышел и побрел по унылой осенней улочке. Хотелось есть, хотелось отдохнуть, но и для того и для другого нужны были деньги. Впереди, возле красивой древней церкви, паслось, как всегда, стадо туристов. Блеклая женщина средних лет что-то вещала им по-немецки. В двух шагах от туристов вертелся парень в вязаной растаманской шапочке, предлагал матрешек, значки, шапки-ушанки.