— Да. Рюмку сухого мартини за ужином. Шандра развеселилась, и я был чрезвычайно рад, что чувство юмора возвращается к ней. Она не вспоминала о наших беседах во время полета к Пойтек-су, не говорила о детях и даже, казалось, не строила планов на этот счет. Всю ее поглотила подготовка аукциона; она совещалась с Этере, выбирала модели и ткани, давала задания роботам в пошивочной мастерской, просматривала образцы и бесконечно меняла их, стараясь учесть местные нравы и в то же время представить что-то изящное, невиданное, необычное. Это было нелегкой проблемой; цензура на Пой-тексе строга, и зрители, повосхищавшись нашими трудами, могли ничего не купить. Я имею в виду ничего подходящего для серийного воспроизводства.
Доверив Шандре эту деликатную операцию, я занялся другими делами. Я выгодно сбыл малаканд-рийский жемчуг и часть косметики с Соляриса, различные кремы, притирания и помады, не имевшие резкого запаха и без возбуждающих эффектов. В животных и растениях Пойтекс не нуждался, во-первых, в силу естественных причин (этот мир, во многом подобный Земле, обладал собственной флорой и фауной, разнообразной и богатой), а во-вторых, из-за драконовских законов, регулировавших импорт живых существ. Как выяснилось, столетием раньше здесь побывал Просперо с “Трибулета” с целым зверинцем на борту, но не сумел продать даже мухи. Это настораживало, и мне пришлось ознакомиться с местным законодательством на сей счет. Я понял, что завязну в бесконечных согласованиях и попытках доказать, что мои шабны, единороги, птерогек-коны и обезьянки не поражены каким-нибудь вредоносным вирусом и абсолютно безвредны. Такой вариант меня не устраивал, и я поставил крест на торговле животными. Конечно, я мог бы сунуть взятку санитарным врачам и выправить лицензию, но не рискнул пойти на это. С “глазастыми” ленсме-нами шутки плохи: если бы нас поймали, врачам грозило пожизненное заключение, а мне — гигантский штраф. Так что я не стал соблазнять местных эскулапов, а занялся сортировкой своих культурных ценностей — книг, видеолент, картин и тому подобного, включая самые безобидные нейроклипы. Мне показалось, что записи спортивных зрелищ с Барсума, а также дельфиньих гонок в Эмберли и ритуальных панджебских танцев никого здесь не шокируют; я велел “Цирцее” подобрать аналогичный материал и переслать его моим агентам. С художественными го-лофильмами ситуация была трудней, так как на Пой-тексе запрещено демонстрировать интимные сцены и обнаженную натуру. Наконец, я решил, что подойдет искусство Траная; идеология коммунистического гуманизма, царившая там, начисто отрицала секс, эротику и тому подобные вещи. Поколебавшись, я добавил в список свои мерфийские приобретения: “Гамреста” и ораторию “Поражение ереси”. Любопытно, как воспримут ее здесь? Обитатели Пойтекса были абсолютно нерелигиозны, но у них имелась скдонность ко всему величественному, монументальному, особенно в музыке и архитектуре. Их города, застроенные домами из серых гранитных блоков, с лепниной, фризами и квадратными колоннами, напоминали скопища мавзолеев; и для состоятельных граждан было позором жить в особняке, где меньше дюжины колонн. С учетом этих обстоятельств я решил, что “Поражение ереси” им понравится, и не ошибся: товар раскупали, словно горячие пирожки в воскресный день. Равным образом, как и ленты спортивных зрелищ, и транайские мелодрамы по двести серий каждая; в них порицался порок, клеймился разврат, и герои — чистые духом, как вымытый слон, — торжествовали в конце концов над всеми своими врагами. Одна из этих эпопей, о благородных транайских полицейских, была закуплена Службой Ленсменов; полагаю, в качестве учебного пособия.
Остальные шедевры тоже не залежались, и, так как выручка была значительной, я решил, что могу закупить кое-какое оборудование для “Цирцеи”. Пой-текс — высокоразвитый мир; он славится своими роботами и астроинженерной техникой, вроде спутников связи, космических станций, силовых агрегатов и автоматических комплексов для разработки руд на астероидах. Станции и спутники мне были не нужны, а вот парк роботов нуждался в пополнении. Все-таки нас теперь было двое, я и Шандра, а значит, у “Цирцеи” прибавилось хлопот. Просмотрев каталоги, я остановился на фирме “Ю. С. Роботе энд Мекэникл Мен Корпорейшн”. Она являлась самым древним предприятием на Пойтексе, ветвью легендарной земной компании “Азимов, Келвин и К°”, с которой я был отлично знаком — ведь первых роботов “Цирцеи” (тогда еще — “Покорителя звезд”) собирали на ее заводах. Это было неплохой рекомендацией, и я, связавшись с местным отделением “Ю. С. Роботе”, заказал трех горничных-андроидов (блондинку, брюнетку и шатенку), камердинера для Шандры и автоповара, похожего на спрута с десятком щупалец. Еще меня интересовали многофункциональные космические монтажники, способные произвести очистку дюз, полировку корпуса и сварочные работы. Я взял двоих; они стоили гораздо дороже прислуги, но менеджер, почувствовав солидного клиента, сделал мне скидку. Затем он попытался всучить мне робота-телохранителя, какими пользовались ленсмены, но этот оружейный шкаф на четырех ногах был мне не нужен. Зато мы договорились, что “Ю. С. Роботе” поставит мне по спецзаказу дублирующие цепи для главного компьютера и партию имитационных манипуляторов. Я знал, что вся эта машинерия не добавит компьютеру ума, однако надежность, надежность!.. Впрочем, и счет, выставленный мне, был вполне приемлемым.
Все мои приобретения были доставлены на борт’ за пару дней до намечавшегося шоу, так что мы с Шандрой могли их испробовать и оценить. Она заказала ужин из блюд барсумийской кухни, с белым вином, при свечах, на полупрозрачном и хрупком фарфоре, который я вывез из Шангри-Ла. Все было отлично; повар оказался на высоте, служанки-андрои-ды сервировали стол, не раздавив ни единого блюдца, а камердинер плавно скользил вокруг нас, подливая вино и наигрывая тихую мелодию.
После третьего бокала Шандре взгрустнулось.
— Такое пиршество, Грэм, было б приятней разделить с друзьями… Но где они, наши друзья?
Видно, ей вспомнились Кассильда или Фант, или девушки из монастыря, ее компаньонки по заключению. О них она мне никогда не говорила. Не потому ли, что терзалась ощущением вины? Ей повезло, ее подругам — нет… Временами мне казалось, что я должен был выкупить их, выкупить всех и отвезти в какой-нибудь приличный мир, где нет ни монастырей, ни арконов. Но эта идея была химерической — ведь я не мог осчастливить всех женщин на Мерфи, всех мужчин и всех детей. В конце концов, любая страна, любая планета получает таких владык, каких заслуживает!
Но вернемся к нашей беседе.
— Нам трудно заводить друзей, — промолвил я. — Такова уж специфика профессии! Тебе мнится, что ты рассталась с Кассильдой двадцать два месяца назад, но для нее прошло семь десятилетий. А если мы полетим на Барсум, чтоб повидать ее, пройдет еще семь. Вспомнит ли она нас?
Шандра моргнула, будто осознав с внезапной пугающей ясностью огромность разделяющих нас расстояний и времен.
— Сто сорок лет… — прошептала она. — Больше, чем я прожила на свете…
От Мерфи до Барсума двенадцать парсеков… потом — пять до Малаканд-ры, восемь — до Соляриса и еще восемь — от Соля-риса до Пойтекса… Выходит, когда мы покинули Со-лярис, Этере еще не родилась! Она могла бы быть — нашей дочерью, Грэм…