– Не уверен, – Звонарев с улыбкой наблюдал за тем, как капитан с трудом, но все же поднялся из-за стола и нетвердой походкой двинулся в направлении секретера. – Причем, мне кажется, тебе и не стоит информировать девушку о происходящем. Нет никакого смысла причинять ей излишнее беспокойство. Впрочем, если ты желаешь…
– Нет, ты прав, Степан. Нет никакого смысла. Я со всем этим разберусь сам. Будешь моим секундантом сегодня?
Симаков отпер секретер, и в руках у него появилась инкрустированная золотом шкатулка с дуэльным оружием. Гораздо более богатая и в некотором роде более помпезная, нежели та, что покоилась на каминной полке у поручика Рытвиненко. Держа шкатулку двумя руками, капитан вернулся к столу. Поставил ее рядом со Звонаревым. Раскрыл. Выудил один из пистолетов. Рукоятки оружия были инкрустированы позолотой, повторяя тот же рисунок, что и на самой шкатулке.
– Я не смогу, Василий, – Звонарев вроде бы совершенно неосознанно вынул из шкатулки второй пистолет. – Меня не будет вечером в городе. Да и не понимаю я, если честно, ничего в этих дуэлях. Равно как и в самом оружии.
Словно в подтверждение его слов пистолет выскользнул из пальцев Степана и с глухим стуком упал на пол. У самого основания рукоятки откололся кусок позолоты. Звонарев стушевался и нагнулся за оброненным оружием.
– Прошу прощения…
– Ничего страшного, – небрежно взмахнул рукой Симаков. – Это пустяки, право. Пистолеты фамильные, но далеко уже не новые. Я использовал это оружие на подобных дуэлях несметное число раз.
– Охотно верю.
Звонарев с чрезвычайной осторожностью положил пистолет на стол. Симаков, прищурив один глаз, сначала проверил боеготовность того пистолета, который держал в руках, а затем и оброненного Степаном. По его решительному кивку можно было догадаться, что осмотр оружия полностью удовлетворил капитана.
– Я незамедлительно отправлю кого-нибудь с запиской к Лагутину. Он будет моим секундантом сегодня. Если понадобится второй, он сам его отыщет. И тогда… – Симаков налил еще вина себе и гостю. Очередная бутылка опустела. – Тогда я буду готов принять тех, кто явится от Рытвиненко. Спасибо, Степан.
Звонарев лишь пожал плечами.
– Подожди секунду.
Симаков развернулся и вышел из комнаты с целью составить, а затем и отправить надлежащего содержания записку. Звонарев остался один. Лицо его закаменело. Он вновь потянулся к шкатулке и достал из нее один пистолет. Тот самый, на котором образовался скол. Движения Степана были четкими и уверенными. Сейчас никто бы не смог сказать, что этот человек не умеет обращаться с огнестрельным оружием. Звонарев прекрасно знал, что и как следует делать. Он знал также и то, что перед дуэлью секунданты непременно будут проверять оружие еще раз. А возможно, и не единожды. Та же самая проверка последует и по окончании дуэли, каким бы ни был ее исход. Но никому (Звонарев знал это наверняка) не удастся обнаружить результата его нынешних действий. В отличие от этих дилетантов, невзирая на всю их браваду, Степан знал любой пистолет и принцип его действия как свои пять пальцев. Для него оружие было гораздо больше, чем просто оружие…
Симаков воротился к тому моменту, когда его гость уже завершил с нужным пистолетом все необходимые манипуляции. Обе фамильные гордости капитана, как и прежде, уютно покоились в раскрытой шкатулке.
– Отправил? – с участием поинтересовался Звонарев.
– Отправил. Лагутин приедет, максимум, через час. С ним будет еще кто-то. Либо Вилинберг, либо Арсеньев. Я не могу этого знать сейчас. Выпьем еще?
– Охотно.
Симаков захлопнул шкатулку, сдвинул ее в сторону, а затем достал откуда-то из-под стола новую бутылку вина. Лихо сорвал пробку зубами, обнаружил, что и у него, и у Звонарева налито еще с прошлого раза, и наливать пока не стал. Призывно поднял стакан.
– За предстоящую дуэль! – с пафосом провозгласил он. – И за то, что по ее завершении одним идиотом станет меньше. Я не знаю, что так взбесило поручика Рытвиненко и толкнуло его на столь отчаянный шаг, но, клянусь, сегодня вечером он будет убит. Мною. Лизу жаль… Но ведь это не я был зачинщиком, верно?
– Совершенно верно, – согласно кивнул Звонарев.
Они выпили, Симаков разлил еще, но Степан отказался и стал откланиваться:
– Не могу более задерживаться, Василий. Дела.
Симаков, впрочем, и не очень настаивал. Звонарев ушел. До предполагаемой семичасовой дуэли оставалась еще уйма времени. Более пяти часов. Степан планировал провести их с пользой в одном из петербуржских публичных домов, где он за последние пять месяцев стал едва ли не самым постоянным клиентом. В женском обществе со всеми вытекающими из этого последствиями Звонарев находил для себя некоторую разрядку. Так было и сегодня…
А в половине седьмого он вновь вернулся к дому Симакова. Однако заходить не стал. Остался сидеть в нанятой на весь вечер пролетке и наблюдать за домом с противоположной стороны улицы. Степан не опасался быть замеченным. В наклеенных рыжих усах и такого же цвета бороде узнать его не представлялось возможным. Звонарев походил скорее на зажиточного купчишку среднего пошиба, чем на человека, не один год прожившего за границей…
Ожидания Степана были недолгими. Уже через пять минут после его прибытия капитан появился на пороге. С ним были Лагутин и еще один мужчина в летах, которого Звонарев прежде не видел. Симаков был трезв, собран и полон решимости. Об этом говорило не только его сосредоточенное лицо, но и уверенная походка, горделивая осанка истинного дворянина, величественно вскинутый подбородок. Заветная шкатулка с дуэльным оружием находилась в руках Лагутина. Штабc-ротмистр нес ее так бережно, словно она была хрустальной. Все трое разместились в поджидавшей у парадного подъезда карете, которая сразу же тронулась с места.
– Следуй за ними, – распорядился Звонарев, обращаясь к своему извозчику. – Только особо не приближайся. Они не должны нас видеть.
– Не извольте беспокоиться, барин, – послушно откликнулся сидящий на козлах пролетки человек…
Далеко ехать не пришлось. Карета миновала Лиговский проспект, затем прокатилась немного по Жестяной и свернула в небольшой пролесок, располагавшийся позади Староказанского монастыря. Звонарев остановил свою пролетку у самого монастыря, на небольшом взгорке, с которого пролесок просматривался как на ладони. Спрыгнул с подножки.
Карета Симакова остановилась. Рядом находилась еще одна карета, возле которой в крайнем волнении переминался с ноги на ногу высокий сухощавый мужчина в цилиндре, почти с таким же саквояжем, как и у Звонарева. Степан догадался, что это доктор, привезенный поручиком Рытвиненко. Сам зачинщик дуэли, также в окружении двух секундантов, поджидал своего противника метрах в трех от кареты. Он поприветствовал вновь прибывших сдержанным кивком головы, после чего немедленно отвернулся. Секунданты с двух сторон двинулись друг другу навстречу. Они о чем-то недолго поговорили, и Лагутин на вытянутых руках протянул шкатулку с оружием. Возможного примирения меж дуэлянтами, как это порой случалось, сегодня не предвиделось.