– Все! – сказал майор, схватил Алешку в охапку и засунул в машину, под бок Колумба. – Поехали.
В милиции мы пробыли довольно долго. Пока они там куда-то звонили, что-то у нас расспрашивали, что-то писали, проверяли, рассматривали оружие.
Потом нас отвели в какую-то комнату с плакатами на стенах и принесли нам котелок с рыбным супом и сказали:
– От нашего стола – вашему столу. Согласно законам гостеприимства. Кушайте на здоровье. И отдыхайте. Мы вас вызовем.
– Хорошо, что еще не заперли, – сказал Алешка. – Давайте лучше удерем. Мне тут надоело.
Мне тоже. Даже скучно стало. Но в милиции скучно не бывает. Сначала привели какого-то пьяного. Он сперва орал и ругался, а потом стал петь песни. Но лучше все-таки, если бы он орал.
Но тут его песни заглушил какой-то галдеж. Мы подошли поближе к двери. И услышали сначала ребячьи голоса вразнобой, а потом служебный разговор милиционеров.
– Товарищ майор, тут шпана объявилась.
– Какая еще шпана?
– Подростковая группировка из Чернодубова. С повинной пришли.
– А в чем дело?
– Не сразу поймешь, товарищ майор. Клянутся, что они на 57-м километре никакую фуру не останавливали и не грабили.
– А что, такое происшествие зарегистрировано?
– Никак нет! А они все свое твердят. И фуру не опрокидывали, и груз с нее не брали.
– Хулиганье! Поговори с ними вежливо и выгони.
– Есть, товарищ майор!
Я все еще стоял у двери, а Лешка уже застенчиво сидел за столом и колупал его ногтем. Колумб с укором смотрел на него.
– Твоя работа, разбойник? – строго спросил я.
Алешка-притворяшка молча и виновато опустил голову, хитро блеснув глазами.
– Что ты им наплел?
– Я же вас всех спас! – заорал Алешка. – И «Победу» спас. От пожара и наводнения.
– Что ты им наплел? – терпеливо повто-рил я.
– Да ничего особенного. Похвалил их. И сказал, что их милиция разыскивает. За то, что они на 57-м километре аварию устроили, чтобы фуру ограбить. И еще раз похвалил. Но они уже убежали.
Да, порезвились мы сегодня. Денек еще тот выдался.
Наконец с нами разобрались. Записали наши адреса и телефоны, имена родителей. Поблагодарили и отвезли в село. Там мы пересели в «Победу». Она послушно завелась, и через час мы звонили в дверь своего родного дома.
– А где сокровище? – с улыбкой спросила мама, открыв нам дверь.
– Там. – Алешка неопределенно мотнул головой. – Не дотащили.
– Такое большое, да? – Мама сочувственно покачала головой. – А что это было? Алмаз, рубин, изумруд?
– Ну что ты, мам? Про какую-то ерунду вспомнила. Мы тебе противотанковое ружье выкопали.
Мама спокойно кивнула:
– С патронами?
– Нет.
– Тогда бы уж лучше противотанковую пушку. Я бы ее на балконе поставила. И белье на ней сушила. Мойте руки. Я вам рыбный суп сварила.
Едва я коснулся головой подушки, как меня свалил сон. Я только успел услышать Алешкины слова:
– Клад добыли. Завтра деньги вернем. Спокойной ночи.
Едва я успел открыть глаза, как услышал Алешкин, еще сонный, голос:
– Клад мы добыли. Завтра деньги заберем.
– У кого? – спросил я машинально.
– А ты забыл? У Артоши. Она их в своей квартире прячет.
– С обыском пойдем? – Я сунул ноги в тапочки.
– Еще чего! Сама принесет. Я, Дим, такой план придумал! Класс!
Но он не успел рассказать мне свой план – вошла мама и сказала:
– С добрым утром! Я так соскучилась. Будто целую ночь вас не видела. Умывайтесь и за стол. Я вам рыбный суп разогрела.
Алешка без слов нырнул под одеяло.
Поговорить нам удалось только по дороге в школу. Лешка начал издалека. Даже лирически.
– Дим, ты помнишь наше счастливое детство? Помнишь, как читал мне всякие сказки? А один раз прочитал какой-то интересный рассказ, как жили люди суровой зимой на далеком Севере, в хижинах, помнишь?
Ну и память у Алешки! Точно, я вспомнил, как читал ему, когда он болел ветрянкой, рассказ Джека Лондона.
– И вот, Дим, у них у всех началась болезнь.
Я кивнул:
– Цинга. От недостатка витаминов и солнечного света.
– А помочь им могло только одно лекарство – сырая картошка.
– Ну, помню! К чему ты в эти воспоминания бросился?
– Сейчас поймешь. – Алешка продолжил пересказ. – Но картошки ни у кого не было, и они все без нее медленно умирали. А там был один гад, и у него был целый мешок картошки, но он ее никому не давал, сам тайком ее жрал под одеялом. Помнишь?
Как не лопнуло мое терпение, до сих пор не пойму.
– И он эту картошку очень ловко прятал в своей хижине. А потом они сообразили – если в доме случается пожар, то хозяин в первую очередь выносит из него самое дорогое и важное. И они ночью подожгли эту хижину, и этот гад выбежал из нее без штанов, но с мешком картошки. Теперь все понятно?
– А мне и раньше было это понятно, я не тупой.
Алешка терпеливо вздохнул и объяснил:
– Мы, Дим, Артошу точно так же заставим отдать деньги.
– Это как?
– Пожар в ее квартире устроим, – спокойно сказал Алешка. – Она с деньгами выбежит, а мы ее – хвать!
Я остановился и постучал его пальцем по лбу. Алешка хмыкнул.
– Дим, не настоящий пожар. А как будто. – Опять «как будто»! – Купим на Южке дымовую шашку, запалим ее и на лоджию забросим. Здорово?
Я промолчал.
– Дим! Этот гад Баулин обманул нашего директора. Украл свои деньги и теперь их у него требует. Зараза Артоша во всем ему помогала. И ключи от сейфа дала, и деньги у себя прячет. А ты уперся как баран. На новые ворота.
Наверное, этот баран и эти ворота меня доконали. Я согласился.
Занятия пролетели очень быстро – так мне не хотелось идти на Южку, в магазин, где продают всякие ракеты и петарды.
Но время неумолимо подошло. Звонок с последнего урока. Алешка тут как тут, возле нашего класса.
– Пошли, Дим, поскорей. Пока Артоша все деньги не истратила.
Магазин этот был очень красивый. Украшенный на входе всякими плакатами и лампочками, как казино. Все сверкало и переливалось. А внутри – чего там только не было. И названия все такие красивые и загадочные. «Серебряный дождь», например, или «Мерцающие звезды», или «Разноцветные мечты». Так и хотелось все это купить и попробовать. Попробовать, как разноцветными мечтами мерцают звезды под серебряным дождем.