Человек Махмени нашел модуль, небольшую консервную банку прямоугольной формы, дешевую и простую, заросшую грязью. От нее шли провода. Он вытащил нож и сильно стукнул рукоятью по модулю. Посыпалась грязь, но больше ничего не произошло. Тогда он подумал, что грязь могла смягчить силу удара, перевернул нож и лезвием очистил модуль. Снова ударил по модулю. И вновь ничего не произошло. Он попробовал в третий раз, достаточно сильно, чтобы начать тревожиться из-за шума, — и его послание достигло цели. Слабый электронный мозг «Кадиллака» решил, что произошло не слишком серьезное столкновение — и включать воздушные подушки не следует, но двери нужно разблокировать. Сверху послышались четыре щелчка — двери открылись.
Технология. Замечательная вещь.
Человек Махмени выбрался из-под машины и встал на ноги. Через минуту его сумка уже лежала на водительском сиденье, сильно отодвинутом назад. Места для ног хватило бы даже великану. Еще одно доказательство, как будто он в нем нуждался. Он же сказал Росси, что американские крестьяне огромны. Он нашел кнопку и переместил кресло вперед почти на фут, потом поправил его и принялся за работу.
При помощи кончика ножа человек Махмени вскрыл замок рулевой колонки, стащил защитный кожух, оголил нужные провода ножом и соединил их. Двигатель заработал, и звоночек напомнил ему, что следует пристегнуть ремень. Он выехал с парковки и поставил «Кадиллак» вдоль длинной стороны Н, оставив двигатель работать на холостых оборотах. В машине становилось тепло.
Потом человек Махмени вытащил сотовый телефон и через коммутатор отеля «Марриотт» связался сначала с парнями Сафира, а потом Росси. В обоих случаях он строго следовал сценарию Махмени — говорил, что планы резко изменились и вечеринка начнется раньше, они с Асгаром немедленно уезжают на север, и у остальных есть пять минут, чтобы собраться, в противном случае они останутся здесь.
Внедорожник «Шевроле Тахо», цвета золотой металлик, был оснащен самыми разными дополнительными штучками. Внутри все было обтянуто бежевой кожей. Превосходная машина. Не приходилось сомневаться, что Джон ею гордился, и Ричер его понимал. Он с удовольствием думал о том, что машина будет принадлежать ему в течение ближайших двенадцати часов, или сколько еще времени займут его дела в Небраске.
— У тебя есть сотовый телефон, Джон?
Парень сделал фатальную паузу и ответил:
— Нет.
— До сих пор у тебя так хорошо получалось. А теперь ты все испортил. Конечно, у тебя есть сотовый телефон. Ты — часть организации. Ты был часовым. И тебе меньше тридцати, из чего следует, что ты родился с минутным планом.
— Ты собираешься сделать со мной то, что сделал с остальными, — заявил парень.
— А что я сделал?
— Превратил в инвалидов.
— А что они пытались сделать со мной?
На это парень отвечать не стал. Они находились на двухполосном шоссе, к северу от мотеля, и уже довольно далеко от него отъехали. И продолжали катить вперед по пустынной дороге, залитой светом фар. Ричер сидел вполоборота влево, левая рука лежала на колене, правое запястье опиралось на левое предплечье, «глок» был небрежно зажат в правой руке.
— Отдай мне телефон, Джон, — сказал Ричер.
Он заметил движение в глазах футболиста — тот задумался и прищурился. Хорошее предупреждение. Парень приподнял зад с сиденья, снял одну руку с руля и засунул ее в карман брюк. И вытащил телефон, тонкий и черный, как шоколадная плитка. Он протянул его Ричеру, но в последний момент уронил под пассажирское сиденье.
— Дерьмо, — сказал он. — Извините.
Джек улыбнулся.
— Неплохая попытка, Джон, — сказал он. — Думаешь, я наклонюсь, чтобы его поднять? И ты сможешь треснуть меня по затылку правым кулаком? Знаешь, я не вчера родился.
Парень ничего не ответил.
— Что ж, пусть там и останется. Если телефон зазвонит, мы подождем, когда включится голосовая почта.
— Я должен был попытаться.
— Это извинения? Ты мне обещал.
— Ты собираешься сломать мне ноги и бросить на обочине дороги.
— Немного слишком пессимистично. А зачем мне ломать сразу обе ноги?
— Это не шутка. Те четверо парней, которых ты вырубил, никогда не смогут ходить.
— И больше никогда не будут работать на Дунканов. Но в жизни можно заниматься и другими вещами.
— Например?
— Ты мог бы убирать дерьмо на ферме. Или трудиться изо всех сил в Тихуане. С осликом. В любом случае лучше, чем работать на Дунканов.
Парень молча вел машину дальше.
— Сколько тебе платят Дунканы? — спросил Ричер.
— Больше, чем я мог бы заработать в Кентукки.
— И за что именно ты получаешь деньги?
— Главным образом, за присутствие.
— Кто те итальянцы в куртках?
— Я не знаю.
— Чего они хотят?
— Я не знаю.
— Где они сейчас?
— Я не знаю.
Они находились в синей «Импале» десятью милями севернее «Марриотта» — за рулем Роберто Кассано, Анджело Манчини справа. Кассано приходилось стараться, чтобы не отстать от красного «Форда» парней Сафира, и они вместе едва держались за большим черным «Кадиллаком», где сидели люди Махмени. «Кадиллак» очень спешил и ехал со скоростью, превышающей восемьдесят миль в час. Что сильно выходило за пределы зоны комфорта. Машина подпрыгивала и рыскала из стороны в сторону. Зрелище завораживало. Анджело Манчини смотрел вперед и не мог отвести от «Кадиллака» взгляда.
— Они взяли его в аренду? — спросил он.
Кассано оставался молчаливым и сосредоточенным. Естественно, вести машину было нелегко, однако он напряженно думал. Очень напряженно.
— Сомневаюсь, что «Кадиллак» арендованный.
— И что же это значит? Неужели у них в каждом штате есть машины? На всякий случай? Как такое может быть?
— Я не знаю, — ответил Кассано.
— Сначала я подумал, что это лимузин. Ну, знаешь, автосервис. Но я ошибся. Я видел, что маленькой паршивец ведет его сам. Мельком, но это точно он. Тот самый, что поливал тебя дерьмом.
— Мне он не нравится, — сказал Кассано.
— Мне тоже. А теперь и того меньше. Они намного круче нас. Намного круче, чем мы думали. Если у них в каждом штате имеются свои автомобили. Они летают на самолете в казино, и повсюду их ждет машина. Что все это значит?
— Я не знаю, — повторил Кассано.
— Это похоронный автомобиль? Теперь иранцы владеют бюро похоронных услуг? Тогда все сходится, верно? Махмени мог позвонить в ближайшее бюро и сказать, чтобы они прислали одну из своих машин.
— Не думаю, что иранцы взяли под контроль похоронный бизнес.