Когда они пришли в спальню, Сара со страхом посмотрела на пустые чемоданы. Она, как всегда, понятия не имела, что в них класть. Джон засмеялся, видя это, и потянул жену на кровать. Он скользнул ладонью ей под майку и стал поглаживать полные груди. Он любил тело Сары, любил всё в ней. Аккуратно, мягко он принялся стаскивать с нее шорты. Сара тут же отстранила его, вскочила и закрыла дверь, защелкнув на замок.
– В доме дети! – напомнила она мужу.
Тот рассмеялся:
– А когда их нет?
У них получилось завести только одного ребенка, но чужие дети постоянно мельтешили под ногами. Жизнь и смех наполняли комнаты, молодежь была везде. Такой дом Джону хотелось бы иметь в детстве: дружелюбный, неформальный, в котором не приходится тосковать по родителям, потому что они почти всегда рядом.
Закрыв на замок дверь спальни, Сара вернулась в кровать, и они стали с жаром целоваться и ласкать друг друга, в считанные минуты сбросили с себя одежду, Джон погасил свет, и они дали волю безудержной страсти. Потом, спустя долгое время, они лежали, переводя дух, исполненные счастья, прильнув друг к другу, словно спасшиеся в шторм пловцы.
– Ух ты! – произнес Джон с хрипотцой.
– С тобой всегда «ух ты»! – радостно ответила Сара в темноте. – Я надеюсь, мы никогда не будем слишком старыми для этого.
– Думаю, никогда, – сказал Джон, поворачиваясь на бок, чтобы посмотреть на жену при свете луны. Он подумал, что Сара – самая красивая женщина, какую он когда-либо видел, и такой она была для него все двадцать лет брака. Он и раньше, и сейчас так считал. – Думаю, я буду затаскивать тебя в постель, когда нам будет по девяносто. Как только Алекс уедет учиться в колледж, я буду каждый вечер гоняться за тобой голый вокруг кухонного стола.
– Жду не дождусь, – улыбнулась Сара, садясь и включая свет. Чемоданы были на прежнем месте и не упаковались чудесным образом сами, пока их владельцы занимались любовью. – Черт, нам же надо собираться!
Еще следовало отвести собаку к соседям, которые обещали о ней заботиться в их отсутствие. Дел у Сары в тот вечер было еще много.
– Отведешь Джеффа?
– Конечно! – добродушно произнес Джон. – Соберу свои вещи, когда вернусь.
– Только, будь добр, откажись от вина, если предложат, а то просидишь у соседей всю ночь! – предупредила его Сара.
Джон улыбнулся, натягивая джинсы. Душ можно принять по возвращении. Ему очень нравилось ощущение того, что всего несколько мгновений назад их тела были соединены в одно целое.
– Да, босс! – пошутил он, открывая дверь.
Их кровать была в беспорядке, и любой, кто зашел бы, мог догадаться, что тут происходило. В их доме это было делом обычным. Они часто не могли устоять перед страстью и были известны своей привычкой «пойти вздремнуть». Теперь Сара с Джоном надеялись на возможность проводить много времени наедине в своей каюте на яхте.
Спустя полчаса, когда Джон вернулся, он застал Сару лихорадочно укладывающей в чемодан джинсы, выцветшие походные шорты, футболки со слоганами или надписью «Принстон» и ситцевые платья в цветочек, которые она носила годами и брала во все летние поездки. Еще она положила две пары шлепок и любимые мексиканские сандалии, а также пару кроссовок на случай, если придется ходить по пересеченной местности или лазать по скалам. Она знала, что свекрови это не свойственно, но Лиз любила бегать, и, может быть, с ней и с молодежью удалось бы выбраться в поход. Аманда, понятное дело, будет ходить в золотых босоножках на шпильках.
Когда Сара закончила, близилась полночь. К тому времени Джон сложил в свой чемодан летние слаксы цвета хаки, легкий синий блейзер, джинсы, несколько голубых рубашек и мокасины, которые собирался надевать на ужин без носков. Он прекрасно знал, какая одежда подходит именно для такого круиза. Сара добавила к своим вещам пару платков и устало посмотрела на мужа. Тот лежал на кровати и смотрел телевизор. Алекс всё еще был во дворе с друзьями. Она закрыла свой чемодан и поставила его рядом с чемоданом Джона.
– Ну вот, готово, – сказала она так, словно покорила Эверест. Сборы в поездку со свекровью именно этим для нее и были. – Как думаешь, когда надо отправить детей по домам?
– Может, в час? Алекс собран?
– Наверное, нет. Сейчас проверю.
Сара планировала это сделать сама, но когда пришла в его комнату, то увидела, что сын собрался. Он взрослел. Его чемодан, спортивная сумка, сумка с камерой и кейс с компьютером стояли рядком на полу. Алекс был в полной готовности, и это радовало. Теперь оставалось только прибрать на кухне и перестирать гору полотенец, когда уйдут его друзья. Она вернулась в спальню и еще час смотрела с Джоном телевизор, а за это время друзья Алекса сами разошлись по домам. Большинству девочек родители не разрешали поздно ходить по улицам, и ребятам пришлось их провожать. Во втором часу Сара встретила Алекса на кухне – он выбрасывал пустые коробки из-под пиццы.
– Спасибо, мама. Мы хорошо повеселились, – сказал он, целуя мать в щеку. – Помочь тебе с полотенцами?
– Конечно, – улыбнулась она в ответ.
Сара знала, что она счастливая женщина. У нее был замечательный, любимый муж и потрясающий, не менее любимый сын. Алекс был похож на Джона, но у него были курчавые волосы, совсем как у матери. Только если у Сары летом во влажном климате Нью-Джерси волосы еще больше вились и торчали во все стороны, словно наэлектризованные, то у Алекса они были более послушными, что очень ему шло.
Они вместе загрузили стиральную машину, потом Сара проверила, не осталось ли на улице пустых стаканов и тарелок, заметила только несколько пустых банок от газировки в мусорной корзине и внесла ее внутрь. Алекс пошел спать. К двум часам ночи полотенца постирались, и в доме воцарилась тишина. Ночь предстояла короткая. Им надо было встать в четыре, в пять выехать в аэропорт и прибыть туда к шести, чтобы зарегистрироваться на восьмичасовой рейс. К счастью, можно было выспаться в самолете. Перелет в Ниццу занимал шесть часов, прилетали они в восемь вечера по местному времени и рассчитывали к десяти быть на яхте.
Сара скользнула в кровать рядом с Джоном. Ощутив ее, он улыбнулся и просунул ладонь ей между ног. Он был слишком сонным, чтобы еще что-то предпринять, и Сара свернулась калачиком возле него. Джон обнял жену и опять погрузился в сон. Ему снилось, как они с Сарой занимаются любовью на яхте.
Было еще темно, когда братья Джон и Филипп, соответственно в Нью-Джерси и Нью-Йорке, поднялись, чтобы успеть на самолет. Лиз в своем доме в Коннектикуте тоже была уже на ногах. Вечером она с Софи и Кэрол улетала самым поздним рейсом во Францию, а до того надо было еще поработать над книгой. С этой историей всё получилось как-то удивительно. Идея ее написания совершенно внезапно осенила Лиз, это не было похоже на то, чем Лиз занималась прежде, – отчасти фантастика, отчасти реальность. Она начала ее в тот день, когда от матери пришло приглашение принять участие в летнем семейном путешествии. Это была история о девочке и ее вымышленных друзьях: одинокий ребенок в мире, который он сам придумывает и населяет. Прототипом девочки была сама Лиз. В детстве у нее была придуманная подруга, которая помогала ей в минуты одиночества и растерянности. Лиз казалось, что в процессе написания книги она открывает для себя некоторые тайны собственной жизни. Книга получалась не объемной, но глубокой, и Лиз не могла бы сказать с уверенностью, худшее это из того, что она когда-либо писала, или лучшее. Она работала над книгой днем и ночью на протяжении шести недель. Книга была почти закончена, но Лиз хотела до отъезда еще кое-что отшлифовать. Никто еще не читал ни слова из написанного, она никому не говорила о своей работе и, как всегда, испытывала страх. А вдруг эта книга станет окончательным подтверждением отсутствия у нее таланта и начала сумасшествия? Это не был роман, это была книга для детей, фантазия, которая совершила скачок прямо из ее воображения на страницы. И вот, в день отъезда, когда солнце еще только вставало, Лиз неистово работала.