К тому моменту когда мужчины, не сговариваясь, все вместе поднялись из-за стола, Пилот перехватил взгляд Степанчикова. Альбатрос жестом показал старому приятелю, чтобы тот задержался. Сам же проводил остальных законников до двери, где радушно и попрощался с ними. Пилот подсел обратно к столу.
— Ну, — Альбатрос, вернувшись, положил ему руку на плечо, — а теперь давай без обиняков, кореш. По Новоречинску…
Волнения не было. Никакого. Кулагин даже не испытывал дискомфорта, когда случайно ловил на себе пристальные цепкие взгляды столичных гостей. Республиканец, насколько он мог судить, был настроен по отношению к нему весьма лояльно. Хотя и строил из себя беспринципного критика. Практически то же самое можно было сказать и про Пилота. Один из авторитетнейших воров Златоглавой, которого Кулагин смутно помнил еще по школе, учитывая их разницу в возрасте, больше помалкивал и активно налегал на минералку. Леонид старательно воспроизводил в памяти имя и фамилию бывшего земляка и по прошествии получаса, пока он сам держал речь перед большим собранием, все-таки припомнил. В миру Пилота именовали Николаем Герасимовым. Кулагин мысленно порадовался тому, что вспомнил это.
Больше всего из прибывших на сходку москвичей Леонида волновал вор в законе по прозвищу Шейх. Вернее, не он сам, а его слово, которое он обязательно должен будет сказать под занавес. И он, и Республиканец, и Пилот.
Бодрости и уверенности Кулагину придавали и лица его соратников, присутствовавших здесь же за большим, богато накрытым столом. Горшаков без перерыва курил, но Кулагин видел, что заветный портсигар со шмалью лежит перед Артемом нетронутый. Вершинский одобрительно качал головой. Сидевший по правую от него руку Левинсон так же, как и сам Леонид, не спускал напряженного взгляда с москвичей. Лебедев, Протас, Жженый, Сашка Иванов… Все были здесь.
Но были и те, чье присутствие Кулагин считал крайне нежелательным. Однако обойти вниманием этих людей и элементарно не позвать их на большой сходняк он тоже не мог. Они расположились кучной компанией по другую сторону стола. Держались, что называется, особняком. Хмурые лица Гаджиенко, Круглова, Антипова, Клочкова не внушали Леониду излишнего оптимизма. Как и лицо Нестора Шумского, потупившего глаза и сосредоточенно крутившего меж пальцев спичечный коробок. Эти люди по-прежнему представляли оппозицию Кулагину. Недавняя кровавая расправа над Малыгиным, Зубковым и Коляном-Кипятком, весьма наглядно и качественно исполненная Мазитовым и Копниным, не принесла приверженцам коалиции ожидаемых результатов. Скорее, наоборот, угроза физической расправы над несогласными еще больше озлобила Шумского и его приспешников. Нестор упорно стоял на своем. Надежда на то, что старый приятель одумается и в итоге одним из первых примет его позицию, таяла у Кулагина с каждым днем.
— …Таким образом, создание местного новоречинского общака, с которого будет регулярно отстегиваться процент в большую кассу столицы, выведет наш город совсем на другой уровень, — Леонид говорил практически на автопилоте, словно читал текст с листа. В горле у него пересохло, но Кулагин мужественно держался. — Плюс та самая централизация криминалитета, о которой я говорил в самом начале. Установление внутреннего порядка, организация. То есть такая же жесткая система, как в других, более крупных городах России. То, что стало теряться и забываться в последние годы, и особенно с того самого момента, как развалился бывший СССР…
— Почему это стало теряться? — вскинул голову Шейх.
Кулагин открыто улыбнулся. Он был рад, что за все время, пока он говорил, его впервые перебили. Задали встречный вопрос. А это уже было похоже на дискуссию, а не на монолог.
— Рост беспредела. В последнее время он стал слишком велик. Мы не можем не признавать этого. Такова суровая действительность. — Кулагин чувствовал себя отлично подготовленным к выступлению оратором, которого трудно сбить с выбранной темы. — Причем, когда я говорю о беспределе, я имею в виду не только фраеров и пустоголовых бакланов… Вернее будет сказать, совсем не их, хотя здесь тоже следует применить железную хватку. Больше всего меня беспокоит беспредел власти. И, конечно же, ментовской. Может быть, у вас в Москве, Шейх, это и не так заметно, а может быть, его там нет и вовсе. Я не стану спорить. Я не такой уж большой знаток столичной политики. Кстати, это наверняка также относится и к другим крупным городам России. Питер, Ростов, Новороссийск, Одесса и так далее… Но у нас!.. У нас, в Новоречинске, именно такой беспредел и процветает. А почему? Потому, что нет такой жесткой системы, как у вас. А что нужно для создания такой системы? В первую очередь объединение и создание одного цельного общака. Оставаясь разрозненными группировками, мы рискуем быть все передушенными ментами уже через два-три месяца… Разве я не прав?
На некоторое время воцарилось молчание. Кулагину казалось, что в этой тишине он даже явственно различает недовольное сопение Шумского по ту сторону стола. Пилот и Республиканец многозначительно переглянулись. Затем их взгляды сфокусировались на продолжавшем хранить молчание Шейхе. Последний мрачно пожевал нижнюю губу.
— Ну, хорошо, — без особого энтузиазма произнес он. — Допустим, система нужна и, допустим, это поможет покончить с ментовским беспределом в городе и, соответственно, поднять его на более высокий уровень. Но у любой крупной организации, особенно если под ее эгидой находится целый город, должен быть опытный руководитель. Кто сможет стать во главе Новоречинска и кто будет являться главным держателем местного общака?
Последний вопрос был задан Шейхом исключительно для проформы и больше напоминал провокацию. Столичный вор в законе так же, как и все присутствующие за столом, отлично знали, какой на него последует ответ. Вопрос был только в самой реакции Кулагина. Но Леонид с честью выдержал этот психологический экзамен. Подхватив стакан с минеральной водой, он неторопливо осушил его до дна и так же спокойно вернул на исходную позицию. Уверенно посмотрел в глаза ждущего от него ответа Шейху.
— Обе эти обязанности мог бы совместить я сам, — вновь никакого волнения в голосе. — Большая часть собравшихся мне доверяет, но, если вы хотите, мы можем провести голосование. Помимо этого, я готов предоставить в свою пользу рекомендательные письма от авторитетных людей.
Кулагин запустил руку во внутренний карман пиджака и заметил, как при этом закаменели лица телохранителей столичных гостей. Порвут при любом движении, способном зародить в их душах подозрения. А ведь они уже успели досконально проверить каждого из явившихся на сходку на предмет холодного и огнестрельного оружия.
Леонид выудил три плоских прямоугольных конверта и положил их перед собой на стол, показывая тем самым, что с их содержимым может ознакомиться любой желающий.
— Мою кандидатуру поддержал Увар, но об этом вам уже известно, — с прежней интонацией продолжил Кулагин. — Здесь также письмо от авторитета из Калуги Ромы Стрижа и письмо астраханского вора в законе Лапы…
— Никто из перечисленных не является членом большого российского синдиката, — Шейх не торопился приступать к изучению писем.