И дело не в том, что у хозяйки интересная профессия, нет. Ну скульптор и скульптор, хотя, конечно, Лука и поудивлялся для виду, когда Зоя ему рассказала о том, чем занимается. Сейчас полно творческих людей, причем без полового разделения, как раньше. Архитекторы, дизайнеры… кузнецы (кованые штучки – вещь модная), гончары, чего еще там… Оружейники! Да, есть те, кто в собственной мастерской кинжалы, ножи роскошные кует – и женщины, совсем юные девушки в том числе. Ювелиров полно, ткущих из золота и драгоценных камней причудливые узоры…
Словом, нет ничего удивительного в том, что человек занимается этим – творчеством, ремеслом ли…
Лука и работам Зои не особо удивился, когда попал в ее мастерскую. Обычные скульптуры – мужчины, женщины, головы на постаментах, еще какие-то причудливые композиции… А что еще должно быть в мастерской ваятеля?
Странное случилось тогда, когда Зоя сдернула покрывало с одного монумента. Черный камень. Женщина какая-то с книжкой на коленях на скамейке сидит, вверх поглядывает, мечтательно так, словно живая, хоть и из черного камня.
А потом Зоя сказала, что это – надгробие…
Да и в надгробии ничего удивительного нет, кстати. Ну делает кто-то надгробные скульптуры, чего там. Такой уж заработок себе человек выбрал, бывает.
Странное, жуткое заключалось в том, что женщина из камня выглядела живой. Какая-то мистика, магия даже… Брр!
Пожалуй, именно этот момент и поразил Луку больше всего в тот вечер. Точно-точно. Потом уже Зоя про дружбу стала рассказывать и прочее…
А Лука сидел, точно пришибленный, и все ту скульптуру из черного камня вспоминал. Вот что она умеет, эта Зоя, оказывается… Оживлять черный камень! Колдунья, не иначе. Хотя нет, глупости это, про колдовство думать. Просто она профессионал. Ее есть за что уважать. Мало кто в наши дни умеет дело делать…
Потом Зоя повела Луку в гостевую комнату.
А у него в голове все вертелись события сегодняшнего дня, точно в калейдоскопе (наверное, и коньяк еще поспособствовал).
Странная эта женщина, Зоя. Женщина-загадка. Неприятная, но умеющая удивить, надо признать. И как ей, блин, не страшно заниматься всем этим… На ней как-то рано ставить клеймо безнадежности. Лука именно так оценивал слабый пол – женщина или не женщина перед ним? Если «женщина», то она уже интересна ему как мужчине. Надо попробовать затем, вот как конфетку, еще начинку выковырнуть – вкусно, невкусно? Если перед ним «не женщина», то и обертку разворачивать неинтересно.
У Луки были сложные, строгие требования к женщинам. Он смотрел на внешность, на то, как женщина двигается, как говорит, на то, как одевается, ведет общение… Очень много требований. Иногда вроде все к месту, а начинаешь дальнейшее исследование данной особы, разворачиваешь обертку, смакуешь языком сердцевинку – а там нечто несъедобное. Например, вдруг оказывается, что женщиной движет «самочья» сущность – она хочет замуж и детей, и все тут. При этом красива, совершенна, упакована правильно… Но это же так скучно! Мужчине хочется игры, драйва, безумных страстей – а тетка перед тобой просто мечтает о замужестве. Тьфу.
Или вдруг после некоторого времени вылезают у подруги какие-нибудь комплексы, желание подстроить под себя, требовательность, властность неприятная… такую особу – тоже вон.
У Зои что там внутри – пока еще непонятно. Вроде «не женщина», но… Или стоит пойти дальше, исследовать?
Обо всем этом размышлял Лука, стоя в гостевой комнате перед Зоей, вспоминая наиболее яркие моменты этого вечера. И ему до ужаса хотелось «развернуть обертку». Глупое любопытство. И страшно, и интересно. Настолько интересно (подобных экземпляров, как эта Зоя, у Луки еще не было), что он притянул женщину к себе.
Поцеловал.
Луку никогда не отталкивали, вернее, женщины никогда не отталкивали его всерьез. Вот и Зоя – не стала исключением. Только вздрогнула и… ответила на его поцелуй.
Она ничем не пахла, у нее не было вкуса. Это вода. Просто вода. Речная вода. Что за женщина, которая не признает даже духов… Нет, конечно, это ужасно, когда некоторые дамы выливают на себя полфлакона духов, но вот когда совсем ничего, когда даже дезодорант (хороший наверняка, поскольку ни малейшего намека на пот) – абсолютно без запаха… Тоже неправильно. Ведь это же здорово, когда на коже – капелька духов – аромат едва уловимый, но нежный, волнующий…
Белье у Зои тоже оказалось ужасным. Белого цвета трусы и бюстгальтер, простые, без кружев и прочего декора, самого скучного фасона. Тоже явно недешевые, качественные вещи, но, блин, женщины… Надо уважать мужчин, надо всегда быть во всеоружии, как же без красивого, эротичного белья!
Белая кожа. Очень белая, даже слишком. Солярий, конечно, вреден, но чуть-чуть солнечных ванн этой коже не помешало бы. Плечи ничего, грудь прекрасна, талия есть, живота нет, ничего не висит… Ноги. Вот с ногами непонятно. Слишком развиты бедра и икры. Ноги грубоваты.
Блин. Педикюра нет! То есть ступни в хорошем состоянии, пятки гладкие и розовые, форма ногтей ничего так, но… где лак на ногтях, пусть бесцветный? И это женщина?!
Тем не менее остановиться Лука уже не мог. Ладно, как-нибудь. Неудобно перед человеком. И, в общем, не такая уж она уродина… Просто не в его вкусе. Дался ему этот лак, кружева… Ладно! Только ни к чему затягивать. Пусть быстрее все закончится. Просто и быстро, тем более что этой Зое, кажется, особые изыски не нужны.
Лука сосредоточился только на своих ощущениях, он думал о себе. И очень удивился, когда к победному финалу они подошли вместе с Зоей.
Ну и хорошо.
Завтра он уедет и забудет об этой женщине.
* * *
Окно. Рамы распахнуты, белые занавески весело треплет летний ветер – словно щенок играет с тряпкой. Солнце. Банка на широком подоконнике. Обычная стеклянная банка с водой, трехлитровая («трюлик» – так говорила когда-то мама), отражает свет. Цветы в банке – букет из васильков, маков, еще каких-то – луговых, простых…
Надо скорее встать. Там, за окном – солнце и счастье. И цветы. И небо. Надо скорее… нельзя упустить ни минуты этого чудесного дня…
Любовь. Сердце наполнено любовью.
«Я тебя люблю. Я все для тебя сделаю. Если ты умрешь – я умру с тобой. Ты мой воздух, ты мое солнце, ты моя жизнь. Только ты!»
Там, у окна, ее любимый. Это он пришел, принес цветы и теперь стоит возле окна, ждет, когда она проснется. Надо скорее встать, надо обнять его. Нельзя, нельзя терять ни минуты этого чудесного дня, надо каждое мгновение разделить с ним, с любимым…
Глазам горячо, щекам.
Зоя застонала, потянулась и, сев уже в кровати, поняла – все это был только сон.
За окном – холодный, серый и вместе с тем пронзительно-яркий зимний свет. Значит, позднее утро. Она почему-то в гостевой спальне.
И вдруг – вспомнила!
Что вчера было-то…