– Что было дальше?
– Я ушел, а Крутецкий остался. Потом вернулся, говорит: если что – она напилась и отрубилась. Мы ее просто на улицу вынесли. Только ничего не будет такого страшного, она уже вряд ли очухается. И вообще, говорит потом, все участвовали. Групповое преступление получается. Лучше договориться на всякий случай. А то он сам так сделает, что все утонут, а он вылезет. Он юрист, у его семьи тоже есть куча юристов всяких крутых… Ну, такое…
Закончив свою нескладную речь, Юрий Марущак не сел обратно на скамью, а отошел в угол клетки. Греков и Крутецкий молчали. Игорь смотрел прямо перед собой, Артур что-то внимательно разглядывал на полу.
– У сторон есть вопросы? – нарушил тишину судья, глядя при этом почему-то на адвоката.
Евгений Синицкий беседовал с Олегом Крутецким в переговорной комнате их скромного офиса. Место для переговоров было самым маленьким помещением: стол и два стула занимали две третьих всего пространства.
– Как я понимаю, вы догадывались, что с тем милиционером Яковлев подставится и начнет проваливать все дело? – Крутецкий старался, чтобы вопрос звучал равнодушно.
– Раз у нас такой откровенный разговор – об этом знали все, кроме самого Яковлева. Его вывели на этого свидетеля. Он и проглотил наживку, ведь его показания укладывались в общую схему защиты. Позже он так перепугался, что пришлось провести с ним соответствующую беседу.
– Сейчас нормально все?
– Да, у него теперь все нормально. У нас тоже. Суд готовит обвинительное заключение и приговор. Вы не обрадуетесь, Олег.
– Это я уже понял. Почему?
– Ну, хотя бы потому, что ваш сын – организатор и исполнитель жестокого убийства Олеси Воловик, о котором полгода уже говорят и пишут. Бог с ним, с изнасилованием, эту, как говорят сегодня, опцию не удастся вывести за рамки обвинения. Насиловали все трое.
– Даже трюк Яковлева с половой несостоятельностью этого недоросля, Грекова, тоже не скушают?
– При других обстоятельствах – неплохая задумка. Рискованная, но умная, способная оправдать себя. Сейчас же расклад такой, что сесть должны все трое. И понести одинаковое наказание. Этого ждет общество, и правосудие свершится. При других обстоятельствах дело можно было развалить, на такое решение многие настроились. Но… Но, но, но.
– Чего я не знаю, господин Синицкий? Какие обстоятельства? Вы уже не первый раз о них упоминаете.
Хотя адвокат Синицкий помнил все, что собирался сказать, наизусть, тем не менее он открыл лежащую перед ним картонную папку, пробежал глазами свои заметки.
– Плохо, что вы не интересуетесь жизнью страны, господин Крутецкий. Понимаю, у вас другие проблемы, и пусть весь мир подождет. А мир ждать не может, Олег. Вот, в прошлое воскресенье во Львове племянник одной известной вам влиятельной персоны избил трех женщин. Среди них – сотрудница прокуратуры. Знаете, чья она подчиненная? – Синицкий написал на листе две фамилии, повернул так, чтобы Крутецкий смог прочесть. – Вот так. А три дня назад в Николаеве еще один сынок отличился: сбил на своем джипе милиционера, его жену и малолетнего ребенка. Пострадавший был в отпуске, шел в штатском. Да если бы и не в штатском… В общем, он сам и ребенок в реанимации, жена с переломом бедра, вой на всю область, уже пресса подхватила.
– Кто там отличился?
Синицкий написал еще одну фамилию. Затем смял листок, разорвал его, обрывки сложил в металлическую пепельницу, чиркнул зажигалкой. Язычок огня лизнул клочки, вспыхнуло синеватое пламя. В узкой и тесной комнате запахло горелым.
– Теперь вы понимаете, господин Крутецкий, что внимание общества нужно отвлечь суровым и справедливым приговором по резонансному делу? Эти истории, учитывая фамилии фигурантов, замять намного проще, чем ту, в которой оказался ваш сын. Неродной, верно? – Пауза. – Ну, это как раз не тема для обсуждения, понимаю, прошу извинить. Смиритесь, закон суров, но он – закон. Теперь о другом. – Снова пауза. – Понятно, после всего происшедшего ваша фамилия слишком примелькалась. Некоторые проекты, к которым вы имели отношение, придется реализовывать без вашего участия. Через полгода максимум вы получите предложение, которое даст вам и вашей жене возможность бóльшую часть времени проводить за пределами страны. Как с иностранными языками? Английский, немецкий? Что скажете о Германии?
Олег Крутецкий пока ничего не мог ответить. У него просто не было ответа. Вместо этого он завороженно смотрел на пламя, доедающее бумажный мусор на дне тяжелой металлической пепельницы.
Приговор по делу Олеси Воловик огласили в начале октября.
Суд признал Крутецкого Игоря Олеговича виновным в совершении преступлений, предусмотренных пунктами 4, 9, 10 и 12 статьи 115 Уголовного кодекса Украины: умышленное убийство, совершенное с особой жестокостью, имеющее целью скрыть другое преступление, совершенное с изнасилованием и по предварительному сговору группой лиц. Игорь Крутецкий приговорен судом к пожизненному заключению.
Суд признал Грекова Артура Артуровича виновным в совершении преступлений, предусмотренных пунктами 4, 9, 10 и 12 статьи 115 Уголовного кодекса Украины: умышленное убийство, совершенное с особой жестокостью, имеющее целью скрыть другое преступление, совершенное с изнасилованием и по предварительному сговору группой лиц. Как соучастник убийства Артур Греков приговорен судом к одиннадцати годам тюремного заключения.
Суд признал Марущака Юрия Петровича виновным в совершении преступлений, предусмотренных пунктами 4, 9, 10 и 12 статьи 115 Уголовного кодекса Украины: умышленное убийство, совершенное с особой жестокостью, имеющее целью скрыть другое преступление, совершенное с изнасилованием и по предварительному сговору группой лиц. Учитывая чистосердечное признание и сотрудничество со следствием, Юрий Марущак приговорен судом к десяти годам тюремного заключения.
Защита с приговором не согласилась.
Подана апелляция.
На могиле Олеси Воловик всегда лежат живые цветы.
2012 г.