Где-то Святой завидовал Шаману. Тот любил кураж, и не домашний, умещающийся в пределах одной кухни. А такой, что под стать купеческому, когда шампанским можно наполнить ванну, а голые девки непременно отплясывают гопака на столе среди опорожненных бутылок. И пока тело не отведает самых лакомых мест у женщины, а нутро не насытится непомерной долей спиртного, Шаман ни за что не успокоится. Так что трогать его в эти минуты совершенно бесполезно, даже если рядом будут взрываться фугасы, он вряд ли откажется от наслаждений. Тем более было обидно, что сейчас дорога была каждая минута.
Оставался Глухой. Святой набрал номер его мобильника и, услышав слегка хрипловатый голос, спросил:
– Где ты сейчас?
– У Салтыковского лесопарка… Ну, рядом с крематорием.
Святой невольно хмыкнул:
– А не рановато ли тебе очередь занимать, Петруха?
– Тут другое совсем, – голос Глухого звучал слегка раздраженно, – кореш у меня в крематории работает, покойничков смолит помалу. Мы с ним когда-то парились вместе.
– Вот что, подъезжай ко мне, тут у меня срочное дело наметилось. Надо перетереть кое-что.
– Куда ехать? – в голосе Глухого появился интерес.
– От тебя это недалеко, – успокоил его Святой. – В Вешняках, встретимся у бензоколонки, рядом с мостом. Представляешь?
– Знаю, скоро подъеду. Жди.
Телефон зашелся короткими гудками.
В какой-то степени Глухой был для Герасима загадкой. Он как будто появился ниоткуда. Первый срок он получил за мошенничество, далеко не героическая статья, и, казалось бы, она навсегда перечеркнула ему путь к воровскому Олимпу, но, неожиданно извернувшись, он получил благосклонность Барина, который и двинул его на положенца. А позже подтянул к себе, включив в общаковую братву. Интересно, догадывался ли Глухой о том, что настоящий общак находится в совершенно иных руках? Ведь что-то он мог унюхать…
Святой посмотрел на часы. Глухой задерживался – что-то в нем переменилось, подобной вольности прежде за ним не наблюдалось.
Герасим пошарил по карманам и обнаружил, что сигареты кончились. (Вот и еще один грех на его душе – он снова начал курить.) Невыносимо хотелось курить. Выйти из машины и сходить на бензозаправку за куревом? А что, если в это время объявится Глухой? «Ничего страшного, – решил Герасим, – машину он знает, подождет».
Святой вышел из машины, включил сигнализацию, и тотчас к нему подошел мужчина. Только при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что он был сравнительно молодой. На давно не мытом лице выступала трехнедельная щетина. Что никак не вязалось с его бомжеватым видом, так это прямая, почти горделивая осанка – он ходил так, как будто бы половина человечества находилась у него в должниках.
– Братан, сигаретки у тебя не будет? – спросил бомж, нагловато посмотрев на Святого.
Герасим невольно улыбнулся. Непосредственность бомжа его слегка развеселила. Как правило, у любого из них виноватый вид, как будто бы он только что вытащил у соседа кошелек. Бродяги редко смотрят в глаза, а этот глядит орлом и наверняка уверен, что ему не откажут. Не хватало еще, чтобы он пушку под бок ткнул.
Если он и дальше будет просить сигареты таким образом, то вряд ли может рассчитывать на сочувствие. Люди не терпят гордецов.
А может, здесь что-то другое? Кто знаком с этим миром поближе, утверждает, что дисциплина у бомжей не менее жесткая, чем в воровской среде. Возможно, он один из их авторитетов.
Святой присмотрелся к бродяге повнимательнее.
– Не разжился, – честно ответил Святой. Внешность бомжа не была отталкивающей (скорее всего, он пустился по наклонной плоскости не так уж и давно), и Святой, проявляя христианское терпение, смилостивился. – Ладно, постой пока здесь, схожу куплю. Несколько штук отсыплю.
– Спасибо, братан, – вспыхнули радостью глаза бомжа, – помолюсь за тебя.
– А ты умеешь, что ли? – скептически скривился Святой.
– Могу малость, бабка научила, – солидно произнес бомж, как будто у него в кармане лежал диплом доктора наук.
– Ну, тогда помолись, – охотно согласился Святой, направляясь в сторону магазинчика. – Пачку сигарет, – Герасим небрежно сунул в окошечко новую пятисотрублевую купюру.
Продавщица, девушка лет восемнадцати, очень долго мяла деньги в тонких пальчиках, раза два взглянула на свет и, окончательно убедившись в их подлинности, принялась неторопливо отсчитывать сдачу.
– Как настоящая, – пошутил Святой, улыбнувшись.
Девчушка оказалась не такой букой, как представлялось в самом начале. Губы ее плавно разошлись, обнажив хорошенькие зубки. Но неожиданно ее лицо исказилось болезненной гримасой.
– Господи!
Святой невольно обернулся. Метрах в двадцати, там, где он оставил «Паджеро», скрипнув тормозами, застыл «Гранд-Чероки». Задняя дверца машины распахнулась, и из салона выскочил мужчина в темно-зеленом камуфляже с автоматом в руках. Укороченный, почти игрушечный, «АКМ» смотрелся в сравнении с его комплекцией очень несерьезно. Происходящее походило на плохонькую пьесу, и, конечно, невозможно было поверить, что пуля, выпущенная из короткого ствола, способна перемолоть кости в обыкновенную муку. Бомж, опершись рукой о капот машины, ошарашенно смотрел на приближающегося камуфляжника. Человек с автоматом, не останавливаясь, вскинул оружие и надавил на курок. В последнюю секунду жизни бомж как будто хотел уберечься от выпущенной пули и выставил вперед ладони, но уже через мгновение пули отшвырнули его на капот. Покрывшись мелкими трещинами, шумно посыпалось на асфальт разбитое стекло. Подскочив к упавшему человеку, убийца пальнул в его голову и, не оборачиваясь, вскочил в джип, который тотчас, едва не столкнувшись с тихоходом «Запорожцем», вывернул на шоссе.
Громко сигналила потревоженная машина, привлекая внимание окружающих. Двое любопытных уже несмело приближались к убитому. Только сейчас Герасим осознал, что к помощи взывала именно его «Паджеро». Отключив сигнализацию, он быстрым шагом отправился к автомобилю.
– А сдачу будете брать?! – опомнилась продавщица, высунувшись в окошко.
– Оставь ее себе!
Бомж неряшливо лежал на капоте, подломив под себя правую руку; носки ботинок едва касались земли. Несколько секунд Герасим смотрел на мертвое тело, а потом, подхватив его под мышки, аккуратно положил на асфальт. Дождался, значит, сигарет.
Машина капризничала и не желала заводиться. Стиснув зубы, Герасим продолжал поворачивать ключ стартера. Вокруг понемногу собирался народ. Кто-то сочувственно вздыхал, показывая на распластанное тело. Возмущавшихся было меньше.
– Место здесь какое-то дикое, неделю назад бензоколонку ограбили, вчера моей продавщице кто-то фальшивую пятисотку сунул! – говорил плотный мужчина лет сорока, предусмотрительно стоявший чуть поодаль. – А сегодня вот парня завалили.