– Вы тоже, шеф! – мстительно произнес один из подчиненных.
– Я-то не пропаду! Меня приглашал к себе в охрану такой человек… такой человек, чье имя можно называть только в хорошо охраняемом помещении, и то шепотом! А вот вас, с вашей непроходимой тупостью, в лучшем случае возьмут охранниками на птицефабрику!
– Но шеф, – рискнул заговорить второй из подчиненных, – дело не такое простое, каким оно кажется на первый взгляд. Осмелюсь напомнить, ведь вы тоже не смогли раздобыть этот список, хотя и взялись за это самостоятельно…
Шеф взревел, как раненный тореадором бык.
– Я не смог? Я не смог? Я попал в засаду! Я едва сумел вырваться! И тем не менее я не оставил следов…
Он хотел еще что-то сказать, но в это время на столе зазвонил телефон.
Шеф схватил трубку и рявкнул в нее:
– Слушаю!
Собеседник, несколько обескураженный такой интонацией, представился и заговорил:
– Сегодня во время обеда ко мне подсела очень подозрительная женщина. Она назвалась родственницей Ольги Бережковой и задавала множество вопросов. Очень подозрительных вопросов. Я знаю, что вы ищете Бережкову, и подумал, что вам следует знать…
– Следует, – коротко ответил шеф, – надеюсь, вы не сказали той женщине ничего лишнего?
– Конечно нет, – ответил его собеседник с излишней поспешностью.
– Опишите эту женщину!
– Средних лет, среднего роста, среднего телосложения, ни худая, ни толстая… волосы светло-русые, довольно коротко подстрижены… глаза серо-голубые…
– В общем, все среднее… – проговорил шеф, – никаких особых примет. Хоть что-нибудь в ней есть запоминающееся?
– Глаза… глаза у нее очень умные и внимательные. И еще она очень настойчива… Если уж вцепится…
– Ладно, – задумчиво ответил шеф, – спасибо за звонок.
Он повесил трубку и снова повернулся к своим подчиненным:
– Ко мне поступил сигнал. Нашим делом очень интересуется некая женщина средних лет, среднего роста, среднего телосложения. Такое вопиющее отсутствие примет само по себе уже становится особой приметой. Сдается мне, что это – та самая женщина, которая поколотила вас в подъезде у объекта. Больше того, мне кажется, что это именно она – объект! То есть она играет в этом деле гораздо большую роль, чем тот мужчина, за которым вы гонялись! Так что вот вам новое поручение: найдите эту женщину и доставьте ко мне. Я хочу с ней поговорить. Только очень вас прошу, – шеф повысил голос, – обойдитесь без потасовок, перестрелок в людных местах, артиллерийских обстрелов и ядерных бомбардировок. Все нужно сделать тихо! Тихо и аккуратно.
– Надя, я только на минутку, – сказал Павел Петрович, захлопнув дверцу машины, и Надежда согласно кивнула.
В деканате Тося сидела за огромным столом, заваленном бумагами, как горная деревушка снегом после схода лавины. Бедная девушка смотрела на расписание последних экзаменов и безуспешно пыталась придумать, как поменять аудитории, чтобы угодить невыносимой Варваре Симеоновне. По другую сторону стола сидел известный хвостист Мурзин и бубнил на одной ноте:
– Вы, главное, не забудьте список на повышенную стипендию декану на подпись передать! Главное, чтобы он этот список подписал!
Тося подняла на Мурзина затравленный взгляд и попросила:
– Может быть, ты все-таки выйдешь из деканата?
Неожиданно дверь распахнулась. Тося вздрогнула: ей показалось, что снова пришла Варвара Симеоновна и сейчас будет, как всегда, качать права и грозить Тосе увольнением.
Но это была Татьяна Зосимовна, Тосина начальница и ангел-хранитель.
– Ну, как ты здесь управляешься? – жизнерадостно пророкотала она с порога. – Деканат еще не развалила?
– Ужасно, Татьяна Зосимовна! – Тося выскочила из-за стола. – Как хорошо, что вы пришли! Как вы только со всем этим справляетесь?
– Опыт, девочка, опыт! А что здесь делает Мурзин?
– Вы представляете, он каким-то образом попал в список на повышенную стипендию и теперь добивается…
– Мурзин – на повышенную? Да он сейчас у меня попадет в список на отчисление! Мурзин! У тебя еще физика за первый курс не сдана! А ну, брысь отсюда немедленно!
Хвостиста как ветром сдуло. Тося радостно выбралась из-за стола, передавая бразды правления деканатом в опытные руки.
– Поправился ваш внук?
– Ой, Тося! – Татьяна Зосимовна махнула рукой и расхохоталась. – Оказывается, этот симулянт ничем и не болел! Он просто не хотел ходить в садик и вот что придумал. Стащил у своей матери французскую несмываемую губную помаду и нарисовал на лице пятна. А мы-то хороши – не разобрались и устроили панику… Участковый врач, девчонка вроде тебя, сама ничего не поняла, назначила анализы и общее обследование… Хорошо, я вчера заметила красные пятна у него на подушке, что-то заподозрила и устроила ему допрос с пристрастием. Угрожала ему самым страшным – обещала выключить телевизор. Навсегда. Понимаю, что это слишком жестоко, но положение безвыходное… Он, конечно, держался, как партизан, но я нашла помаду в кузове игрушечного грузовика. Под грузом неопровержимых улик паршивец во всем сознался.
– Ну до чего способная молодежь! – восхитилась Тося.
– Ладно, – Татьяна Зосимовна решительно придвинула расписание, – что тут у тебя творится?
– Ужас, – честно призналась Тося, – сумасшедший дом! Конференция монстров! Самое главное, никак не пристроить Варвару Симеоновну. Она говорит, что ей дует…
– Меньше слушай старую грымзу. Если ей дует – переведи в двести вторую аудиторию, рядом с лабораторией термических исследований. Там такая жара, что никто, кроме нее, все равно не согласится…
Татьяна Зосимовна вооружилась красным карандашом и в пять минут перекроила расписание.
В дверь негромко постучали.
– Войдите, Павел Петрович! – проговорила Татьяна Зосимовна, не поднимая головы от бумаг.
– Откуда вы знаете, что это профессор Соколов? – изумленно прошептала Тося.
– По стуку. Он у нас один такой деликатный.
Действительно, в кабинет вошел Павел Петрович.
– О, Татьяна Зосимовна, вы на боевом посту! Поздравляю. Ну, что там у меня сегодня? Где я принимаю?
– А у вас сегодня ничего, – Татьяна Зосимовна подняла на него глаза, – последние хвосты по вашему предмету вчера приняла Сударушкина. Так что вы совершенно свободны.
Обрадованный Павел Петрович покинул деканат и поспешил на улицу, где в машине его дожидалась Надежда Николаевна. Однако на том месте, где он поставил машину, ее не было. Павел Петрович растерянно огляделся по сторонам. Он не мог ничего перепутать, именно здесь он припарковал «Опель» сына, рядом с цветущим кустом персидской сирени. Куст был на месте, но ни «Опеля», ни Надежды не наблюдалось.