– Чего?! – возмутилась Анжелика. – За тебя, похоже, драться надо. Боюсь, не сдюжу, – и она потрогала шишку на затылке. – Ну ладно… Я в столовку. – Анжелика поднялась.
– Тебя проводить?
– Сама справлюсь… – хмуро ответила Анжелика и, пошатывась, побрела к выходу.
– Не знал, что эта дырка в заборе у нас называется столовой, – сказал Мэтью Валентинович, стоя на заднем дворе больницы под большим черным зонтом. Накрапывал дождик.
У забора на корточках сидела Анжелика и расплачивалась мятыми купюрами за просунутую ей пиццу.
Она вздрогнула.
– Ты меня напугал! Ты что, следишь за мной? – спросила Анжелика, вставая во весь рост и впиваясь в Туманова своими большими глазами.
– Мне начальник службы безопасности сообщил, что кто-то копошится на заднем дворе у забора. Решил, кто-то хочет сбежать, – пояснил Мэтью Валентинович.
– Вот ведь падла! Ой, извини! Разве ты его не уволил?
– Прежнего уволил. А это новый.
Мэтью Валентинович спрятал Анжелику под свой зонт.
– Пиццу отберешь? – спросила она.
– Что, я зверь, что ли? Идем, определю тебя на ночлег к Жанне…
– А если она вернется? Хотя, что я спрашиваю? Она ведь будет у тебя? – спросила Анжелика, но Туманов не ответил.
– Я пить хочу… – На Анжелику почему-то напало плаксивое и капризное настроение.
– Там есть кулер, чай, кофе, что хочешь, и даже коньяк.
– А мне можно? – спросила Анжелика.
– Если чуть-чуть – можно, – заверил ее Мэтью Валентинович.
Войдя в кабинет Жанночки, Анжелика почувствовала себя птицей в клетке, хотя там и правда было уютно. Уют помещению придавали плюшевые розовые подушки и маленький пуфик с кисточками. Повсюду были расставлены рамки с фотографиями. Анжелика почему-то думала, что на каждой из них увидит Туманова, но ее ждало разочарование. На всех фотографиях была только Жанна. Вот она с собачкой, причем обе в розовых юбочках; вот с гладкозачесанными волосами и с ярко-красной помадой – аля женщина-вамп; а вот в стиле ретро – в черном платье с глубоким декольте, лицо закрывает вуаль. У Анжелики даже голова закружилась. Судя по всему, Жанна больше всего на свете любила себя и любовалась тоже только собой. А еще Анжелика обнаружила приличный запас шоколадных конфет, коньяка и шампанского. Видимо, подарки от благодарных клиентов.
– Что, тут даже телевизора нет?! – изумилась Анжелика.
– Тебе надо отдохнуть. Ложись, поспи, я даже пледик захватил. – Туманов был весьма любезен. – А вот мазь от ожогов. Тебя натереть?
– Пошел вон, – не повышая голоса, с улыбкой ответила ему Анжелика.
Мэтью Валентинович вышел из кабинета и закрыл дверной замок на два оборота.
«Все-таки мерзавец…» – подумала Анжелика и развалилась в удобном кресле. После скучной больничной еды она решила устроить себе праздник живота. Анжелика распаковала пиццу, открыла коньяк и… понеслось. Когда она осушила почти половину бутылки, почувствовала угрызения совести, мол, пью как мужик, и потянулась за шампанским.
«А кто мне его откроет? Это должен делать мужчина! Впрочем, где наша не пропадала! Как поется в одной песне, я сумею, я смогу. Я еще утру нос…»
И действительно, вскоре пьяная Анжелика утерла себе и нос, и глаза, а заодно стены кабинета, потолок и рабочий стол Жанночки. Но она не привыкла так просто отступать и схватилась за вторую бутылку. Пробка спикировала точно в люстру, брызнули осколки, но Анжелика не обратила на это никакого внимания, ведь половина шампанского в бутылке осталась. Им она и запила коньяк. А потом в голове у Анжелики резко помутнело, и ей очень захотелось сладенького. В глазах двоилось, а потому конфет в коробке оказалось в два раза больше. Доползти до диванчика она уже не могла, да и про пледик не вспомнила. Анжелика провалилась в царство сна. И в этом царстве ей было очень плохо, а выбраться оттуда она не могла, ее словно держало что-то липкое и противное.
– Анжелика! Господи! Да что же это происходит! Анжелика, очнись!
Анжелика все слышала, но отреагировать хоть как-то у нее не было сил.
– Маруся, помоги мне! Черт! Оставил ее с алкоголем! Нет, ну кто же знал, что она столько выпьет?!
– Здесь все залито шампанским, – пискнул женский голосок.
– Плевать на кабинет! Она пьет транквилизаторы, а алкоголь и таблетки несовместимы! Пульс слабый… Маруся, кордиамин два кубика и капельницу с гемодезом!
– Слушаюсь, Мэтью Валентинович.
Кто-то бегал, суетился… Анжелика слышала, даже понимала, что речь идет о ней, но не могла пошевелиться.
Она чувствовала, что ее куда-то перенесли, обтерли холодной водой и сделали укол.
Наконец она открыла глаза. Она лежала на больничной кровати, в руке торчал катетер от капельницы. Прямо над Анжеликой возвышался испуганный, нет, скорее, озадаченный Мэтью Валентинович. Незнакомая молодая девушка обтирала ее лицо и руки, приговаривая:
– Ну как же так можно? Ведете себя как ребенок! Загадили весь кабинет! Сами вся перепачкались, лежали прямо лицом в недоеденной пицце… Ну что, вы шоколадных конфет никогда не видели? А коньяка сколько выпили! Это ж лошадиная доза! Как же так? Мэтью Валентинович, не переживайте! – обратилась она к Туманову. – Приходит в себя… Просто резко давление упало, сейчас поднимем! Алкогольную интоксикацию снимем! Все будет хорошо!
– Оставь нас, Маруся. Спасибо, – как-то странно сказал он.
– Ну что? – спросила Анжелика, когда медсестра ушла. – Бить будете?
– Дура!
– Я в коме была? Сколько времени прошло?
– Прошло шесть часов, и за это время ты из нормального человека превратилась в свинью.
– Я хотела есть и пить, и ты разрешил выпить.
– Выпить немного, а не нажраться! Это – разные вещи! Хорошо, я сегодня дежурный…
– Меня тошнит, – Анжелика отвернулась.
– Еще бы… Спасибо, Жанночке дорогой коньяк дарят.
«Жанночке дорогой дарят», – передразнила его мысленно Анжелика, а вслух сказала:
– Сейчас приду в себя и приберусь.
– Я не об этом хотел поговорить с тобой. – Мэтью Валентинович мялся как школьник.
– А о чем тогда?
– Когда я зашел к себе в кабинет, то нашел вот это… – и он протянул Анжелике лист бумаги.
Она развернула его и прочла:
«Смерть уже здесь, она наметила жертву и кровь уже трепещет в ее жилах».
Анжелика тут же приняла вертикальное положение и выдернула капельницу.
– Что ты делаешь? – забеспокоился Туманов. – Давай хоть пластырем заклеим…