— А потом не забывай, я форму ношу!
Варягу тоже следовало набраться терпения. Он улыбнулся, подумав о том, что уже давно не слышал отказов на свои просьбы.
— Мы бы к тебе не обратились. Но у нас нет такого стрелка, который мог бы поразить цель с расстояния в полтора километра… Возможно, мы сумели бы его разыскать, — поправился Варяг, — но на это понадобится время, которого у нас нет!
— Как вы меня нашли? — задал Чертанов вопрос, который мучил его последние полтора часа.
— А мы тебя и не теряли, — спокойно ответил Варяг.
— Ах да, Святой! Как же я мог позабыть. Бывших воров не бывает, я так понимаю.
— Бывает… Но дело не в этом, — сдержанно заметил смотрящий. — У тебя просто нет другого выхода. Пойми меня правильно. Это мы знаем о том, что Валентина была снайпером, а для всех она женщина, которая очень тебя любила. И вот получается такая история. Ты завел пассию на стороне, а Валентина стала для тебя обузой. И ты решил от нее избавиться. Заманил ее на крышу здания и пристрелил. Ствол твой, и на нем твои отпечатки. У тебя не будет ни одного оправдания. — Помолчав, добавил: — Святой будет свидетельствовать против тебя. Скажет, что видел, как ты нажимал на курок. Ему поверят… Все-таки он монах. А если соврал, то ничего страшного, замолит свой грех. На благое дело старается.
— Ты пойдешь на это? — с сомнением спросил Чертанов.
Помолчав, Владислав повернулся к Чертанову и твердо сказал:
— Безо всякого раздумья.
Сомневаться не приходилось. Лицо Чертанова болезненно дернулось.
— И не думай, что твои тебе помогут. Знаешь, убийство женщины — большой грех. Но даже это еще не все. Сидеть ты будешь в обычной зоне, вместе с блатными. А уж я позабочусь, чтобы твой срок не прошел безоблачно. Это в моей власти… Ты мне веришь? Вот и отлично!
— Это будет убийство, — неуверенно возразил Чертанов.
Метрах в десяти стояли три человека. Явно неспроста. Еще двое впереди — тоже наверняка из охраны. Едва Варяг остановился, как они остановились тоже, образовав вокруг Чертанова и Варяга нечто вроде круга.
— Убийство убийству рознь! — заметил Варяг. — В этом случае оно будет называться возмездием. Признайся, разве у тебя не возникало такой мысли?
— Меня будут искать.
— Вот этого опасаться не стоит, — уверенно заметил смотрящий. — Искать будут не тебя, а Сержанта. Ты будешь стрелять из его винтовки, на которой будут отпечатки его пальцев.
— А где он сам?
— Тебя это не должно волновать, — отмахнулся Варяг. — После того как выстрелишь, уходишь. А труп Сержанта, скажем, через пару дней обнаружат в каком-нибудь темном лесу грибники. Так что его финал будет выглядеть очень закономерно. Его устранение можно будет списать на заказчика, который захотел избавиться от свидетеля.
— Хорошо. Я согласен, — не без колебаний произнес Михаил.
* * *
Через небольшой проем в заборе Чертанов наблюдал за тем, как на пустыре показался красный «Мерседес». Стрелки показывали ровно семнадцать ноль-ноль. За час до этого подъехала еще одна машина, «Жигули» девяносто девятой модели. Сделав круг по пустырю, она укатила, высадив двух мужчин. «Разведчики», — догадался Чертанов. В одном из них Чертанов узнал Сосо.
Как только подъехал «Мерседес», оба разведчика подошли к машине и застыли около нее. Люди, разъезжающие в таких автомобилях, обычно не любят долго ждать, а потому в распоряжении Чертанова было всего лишь несколько минут.
Чертанов достал два патрона: один бронебойно-зажигательный, а другой с пулей со стальным сердечником. Вогнал в патронник. Объект должен сидеть за спиной водителя. Прицелившись, Михаил стал выжидать. За тонированным бронебойным стеклом не было видно, что происходит внутри. Скорее всего, объект сидит, удобно откинувшись в мягком кожаном кресле. В таком положении его не достать, а потому нужно, чтобы он посмотрел в окно. Вот тогда он получит свою порцию свинца.
— Ну, чего же он медлит? — с нетерпением прошептал Чертанов.
И в этот момент в дальнем конце пустыря раздался отчаянный вопль, который должен был пронять до нутра любого, кто его услышал. Этот спектакль был устроен для человека, сидящего в салоне. Он должен был приникнуть к стеклу, а дальше — дело техники и удачи. Пуля должна войти в стекло точно под углом девяносто градусов. Если и возможно отклонение, то лишь на незначительный градус, что никак не повлияет на результат.
Чертанов затаил дыхание и мягко потянул спусковой крючок. Несильный толчок в плечо, и бронебойная пуля, получив ускорение, устремилась в цель.
Тонированное стекло не рассыпалось, стойко выдержав удар. Образовалась всего лишь небольшая дырочка с радиальными трещинками. «А теперь твоя очередь», — он прицелился в Сосо и выстрелил. Сосо Маленький рухнул как подкошенный. Секунды две было спокойно. Потом двери «Мерседеса» разом распахнулись, и из машины выскочили двое мужчин. Они что-то отчаянно кричали, показывая в сторону, откуда раздались выстрелы. Потом столь же быстро юркнули в салон, и машина, включив сирену, рванула с места.
Чертанов почувствовал невероятное облегчение. Оставалось самое легкое — бросить на месте стрельбы карабин.
Михаил снял перчатки, сунул их в карман и направился к машине, стоявшей рядом. Сев за руль, запустил двигатель. Волнение улеглось только тогда, когда он вырулил на шоссе. Чертанов даже не заметил, что за ним увязалась бордовая «десятка». Некоторое время она следовала вплотную, едва не упираясь капотом в багажник, а потом свернула в сторону.
* * *
Чертанов очень боялся, что увидит Веру в сопровождении какого-нибудь молодого человека. Тогда все пропало! Не бить же ее кавалеру морду! В конце концов, она женщина молодая, красивая, хочет любви, и нет ничего удивительного, если кто-то окажется с ней рядом. С момента их расставания прошло три месяца. За это время жениться можно! Но Вера подошла к общежитию одна. Увидев стоящего у дверей Михаила, она не стала делать вид, что не заметила его, даже попыталась улыбнуться. Только в улыбке этой просматривалось облачко печали. Она как бы говорила сама за себя — все в прошлом!
— Здравствуй, Вера.
— Здравствуй, Миша. Давно стоишь?
— Около часа. Твоя соседка по комнате сказала, что ты скоро должна подойти.
— Никогда не думала, что у тебя столько терпения.
— Если бы потребовалось ждать до самого утра, то я бы заночевал здесь… у порога.
— Для тебя это было бы испытанием.
— Ради тебя я бы выдержал и не такое.
— Не знала, что ты способен на самопожертвование.
— Ты много чего не знала обо мне.
Вера помрачнела:
— Да уж, ты доказал это.
— Дай мне шанс, и я докажу, что не так уж плох, как ты обо мне думаешь. — Улыбнувшись, он добавил: — Даже заключенные имеют право на амнистию.