Вне всякого сомнения, что его уже будут ждать. В конце концов, не столь часто в обычную школу являются люди всероссийского масштаба. Директор организует что-то вроде праздничного вечера, на котором будут выступать учащиеся школы, а затем будет нечто вроде званого обеда — как-никак благодетель приехал, компьютеры привез! Все эти почести Бабичев будет принимать терпеливо. Подобное чествование ему не в диковинку, к мероприятиям такого рода он успел привыкнуть и поднатореть в ответных речах. Сейчас он уже достиг того уровня, что мог спокойно накормить целый регион. А потому парочка компьютеров родной школе, где десять лет провалял дурака, ни в коей мере не отразится на его бизнесе. А, кроме того, подобная акция только добавит ему дополнительных очков в общественном мнении. В настоящее время имидж — тот же самый капитал. Так что каждая потраченная копейка все равно принесет доход. А потом в деловом кругу, добавив немного стеснительности в голос, можно сделать признание — дескать, возвращаюсь сейчас с одного мероприятия, покровительствую родной школе, что в люди вывела.
Благодетелей в России любили во все времена, а поэтому спонсора не отпустят до тех пор, пока с ответным словом не выступят и директор, и завуч по учебной работе. Они станут нахваливать человеческие качества своего бывшего ученика и превозносить его выдающиеся способности.
А вот последнее самое забавное. Ибо талантами Бабичев никогда не блистал, а в двух последних классах появлялся крайне редко и большую часть времени проводил не за учебниками, а в густых кустах сирени на задворках школы, где играл в «свару» с такими же нерадивыми учениками, как и он сам.
Чаще всего он выигрывал, потому что обладал способностями к карточной игре, он имел гибкие пальцы, такие бывают разве только что у профессиональных пианистов, что очень способствовало совершенствованию его игроцкого мастерства. Собственно, в это время он и начинал свою карьеру каталы. Именно тогда он почувствовал вкус к легким деньгам. К окончанию школы у Бабичева уже скопился небольшой стартовый капитал, который он вскоре и пустил в дело.
В бизнесе Валерий Бабичев был настоящей хищной акулой. Он всегда уверенными шагами двигался к намеченной цели, не выбирая при этом средств. Причем нужно быть настоящим гением, чтобы кинуть на большие деньги десятка два уважаемых и весьма влиятельных людей и при этом остаться не только в живых, но и сохранить с ними едва ли не дружеские отношения. Других отстреливают и за более мелкие проступки. А Бабичев свободно, всего лишь в сопровождении двух телохранителей, разгуливает по московским улочкам и душевно улыбается на разного рода презентациях.
У каланчи было еще одно важное достоинство. Рядом с ней находилось трехэтажное здание, в котором шли ремонтные работы, а потому на случайных людей в затертой спецовке здесь внимания не обращали. Можно хоть целый день шарахаться с кувалдой на плече, и никто даже не поинтересуется, кто ты и куда направляешься.
Поначалу у Степана возникал вопрос, каким же образом незаметно пронести винтовку на пожарную каланчу. Право, не в мешке же ее волочить! Но затем выход был найден: он заказал футляр, какие обычно используют для измерительных приборов, чтобы ни у кого не возникло вопросов: «Чего это ему вдруг понадобилось на каланче?» И попробуй разберись, что прячется в темном нутре футляра.
На каланче Степан Юрьев побывал заранее. В первую очередь проверил чердачное помещение, примерился, откуда будет удобнее сделать выстрел. На толстых потемневших от времени балках, под крышей, нервно клокотали голуби, а под подошвами негромко хрустел пересохший помет; в углу лежал мешок с песком — идеальная опора для винтовки. Закрыв чердачное помещение на замок, Степан ушел, чтобы вернуться сюда на следующий день, но уже с винтовкой.
Старенькую «шестерку» (какая же еще машина может быть у обыкновенного работяги!) Степан оставил метрах в пятидесяти от каланчи. Предполагалось, что после выстрела он в рабочей одежде и с пустыми руками должен вернуться к машине неторопливым шагом.
Сержант посмотрел на часы. Половина второго. До назначенного времени — тридцать минут. Собственно, не так уж и много, чтобы подготовиться к выстрелу. Можно было прийти немного пораньше, но Степан совершенно точно знал, что Бабичев появится в строго назначенное время. Точность, пожалуй, единственное качество, которое тот приобрел в бизнесе.
Закрыв машину, Степан положил на плечо футляр с винтовкой и направился в сторону каланчи. Уверенно распахнув дверь, он вошел в ее нижнее помещение. В ноздри ударил запах пыли. Через приоткрытую дверь падал луч света, светлым продолговатым пятном он застыл на лестничной площадке. Вот теперь можно перевести дух. Сняв с плеча футляр, Степан осмотрелся. Никого. Собственно, так и должно быть, — не самое благоприятное место для отдыха. По мере продвижения наверх становилось все темнее. Но Юрьев предпочитал не пользоваться фонарем, следует мобилизовать внутреннюю энергию, а уж она не позволит споткнуться. Степан не однажды подмечал, что именно такая глубинная мобилизация позволяет ему в абсолютной темноте перешагивать ямы и обходить расставленные ловушки. Важно уметь заглянуть в себя и отыскать источник, дающий силу. А сегодняшний случай — пустяк! Он уже трижды поднимался по этой лестнице, а потому помнил ее до последних шероховатостей на перилах.
Выставив руку вперед, Сержант безошибочно определил расположение двери. Слегка скрипнув, она распахнулась. В носоглотку ударил густой запах птичьего помета, и Степан почти физически почувствовал, как зловонная пыль осела где-то на стенках трахеи. Весьма неприятное ощущение.
В помещении царил полумрак. То, что нужно для идеального выстрела. Человек, спрятавшийся в тени, виден не будет, а потому можно без спешки подготовиться к выстрелу.
В позапрошлый раз Степан принес на каланчу крепкий раскладной стол. Теперь стол следовало подвинуть к окну, а на подоконник, для упора, положить мешок с песком. Лучшей позиции подобрать просто невозможно.
Закрыв дверь на задвижку, Степан подошел к окну. Внизу, в трехэтажке, как и прежде, шли работы: в дальнем конце двора варили трубы, а немного левее от самого входа в каланчу двое рабочих копали канаву. «Все заняты своим делом, что ж, и мне тоже не стоит терять времени».
Открыв футляр, он осторожно вытащил винтовку. Сержант владел всеми видами снайперских винтовок. Он прекрасно разбирался в преимуществах той или иной, отмечал недостатки. Но в силу какого-то внутреннего убеждения, прочно засевшего в подсознании, он предпочитал общаться с трехлинейными винтовками, считая их наиболее удобными в работе. Капитан Мосин, русский артиллерийский офицер, толк в оружии знал, а потому сумел создать такую винтовку, которой с успехом пользовалось не одно поколение стрелков. Предельно простая в конструкции, она была одновременно очень надежной. Как раз для подобного случая.
На прикладе винтовки была прикреплена небольшая металлическая табличка «1939 год. Тульский завод». Весьма примечательная дата. На следующий год началась финская кампания, и, судя по зарубкам, что были нанесены на прикладе, хозяин этой трехлинейки проявил себя с самой лучшей стороны. Ясно одно — она принадлежала финскому снайперу, красноармейцы обычно вырезали на прикладе звезды. Степан однажды посчитал число зарубок, их оказалось шестьдесят три. Весьма неплохой показатель. Вот только неясно, какой оказалась судьба обладателя этой винтовки? Не то он сгинул в одном из рейдов по советским тылам, не то продал винтовку за ненадобностью после войны. Но ясно одно, что после 1939 года она не отдыхала даже дня, щедро разбрасывая горячий свинец в правого и виноватого.