– Эх, – с горечью произнес Алешин, – нам бы хоть один «калаш».
– Я вам одолжу, так и быть, – скромно сказал Алешка.
Хорошо, что они все сидели. А то бы попадали разом.
– Откуда он у тебя? – спросил папа дрогнувшим голосом.
– Оттуда! Я его спер из хижины.
– Постой, – еще больше забеспокоился папа, – ты же говорил, что видел там автомат, так?
– Так!
– Один автомат…
– Теперь один, а раньше было два.
– Понятно. Два минус один…
– А что же ты оба не стащил? – посетовал Алешин.
– Очень заметно было бы, – объяснил Алешка. – Я оставил тот, что на виду болтался, над кроватью висел, а тот, что под кроватью…
– Ты и под кровать лазил? – ужаснулся капитан.
– Я же на разведку ходил, – с возмущением объяснил Алешка.
– Так, а где автомат?
– Я его в роще спрятал. Боялся, что ругаться будете. – И Алешкина голова исчезла.
– Живем, Сергей Александрович, – радостно потер руки Алешин.
– Ленька! – вдруг спохватился папа, уверенный, что Алешка далеко не ушел, а просто присел на палубу, как раз под иллюминатором. – А под кроватью случайно ты гранат не обнаружил?
– Не, – ответил невидимый Алешка. – Только ночной горшок.
– Тьфу! – сказал капитан. Он, наверное, подумал, что Алешка и горшок в роще спрятал.
– Так, – произнес папа. – Алешин, на берег за автоматом. Ленька, где ты его спрятал? Координаты!
– Я покажу, – отозвался Алешка.
– Я тебе покажу! Ни шагу на берег!
– Там, возле одного носатого мужика. Там дырка под ним.
Час от часу не легче!
– Что за мужик? – терпеливо спросил папа.
– Каменный такой. С носом. А под ним дырка.
– Под носом?
– Под мужиком!
Объяснил!
– Ладно, товарищ полковник, я все понял, найду. Иван Федорович, вы не одолжите мне футляр от своей гитары?
– Гитары? – смутился капитан. – Нет у меня никакой гитары.
– Старого опера не проведешь! – засмеялся Алешин. – Давайте футляр.
По-моему, не только старый опер Алешин, но и весь экипаж знает, что капитан тайком учится играть на гитаре. Десятый год. Пока без результата.
Мы с Алешкой даже в первое время немного пугались, когда по ночам нам слышались на судне какие-то дрожащие… вернее, дребезжащие звуки. Бессмысленные такие. Но спросить у кого-нибудь, что это за звуки, стеснялись. Правда, Алешка как-то все-таки задал такой вопрос Рыбкину. Что, мол, это?
– Музыка, – коротко ответил Рыбкин.
И Алешка решил, что ихтиолог просто пошутил…
Капитан, все еще смущаясь, достал из шкафчика футляр с гитарой.
Подумав, Алешин решил, что появляться на берегу с пустым футляром будет подозрительно и трудно объяснимо, и он взял и гитару.
– Вы хоть держать-то ее умеете? – ревниво спросил капитан.
Алешин погладил деку, легонько пощипал, прислушиваясь, струны, подвернул колки и… выдал такой аккорд, что капитан посинел от зависти.
– Вот так! – Алешин прижал струны. – Это вам, Иван Федорович, не под луной плясать. Что вы хоть изображали-то? Какой танец?
– А я знаю? – искренне удивился капитан. – Все прыгали, и я прыгал.
– А мне понравилось, – сказал Алешка в иллюминатор. – Вы высоко прыгали. Я бы так не смог.
– Никто бы так не смог, – усмехнулся папа.
Алешин уложил гитару в футляр и отправился на берег.
Вернулся он часа через два, расстегнул футляр, достал из него укороченный «калашников».
– А гитара? – дрогнувшим голосом спросил капитан.
– Я ее на автомат обменял. Шучу, шучу! Напрокат оставил. Буду местному населению уроки мелодичных аккордов давать. А то бухают в свои барабаны. – И, видя, что капитан все еще волнуется, успокоил его. – Через часок заберу. Я лучше вам буду уроки игры на гитаре давать. По-моему, вы способный.
– Он и к танцам способный, – сказал Алешка в иллюминатор.
– Брысь! – крикнул папа.
Алешин отсоединил магазин и сказал:
– Полон. Можно воевать.
– Надеюсь, без этого обойдемся, – сказал папа.
Не обошлось, как показало ближайшее будущее.
Несколько следующих дней прошли довольно спокойно. «Афалина» заправлялась водой, а ученые и члены экипажа – свежими фруктами. Время от времени мы сходили на берег, знакомились с флорой и фауной острова, любовались его высокой горой, маленьким водопадом на ручье и каменными носатыми мужиками, которые то здесь, то там торчали в зарослях.
На острове мы все держались вместе, бродили толпой в окружении островитян, которые всеми силами старались сделать нам что-нибудь приятное. Они для нас даже рыбу ловили. Ну, у нас на это дело свои мастера были.
В общем, все пока было спокойно и мирно. Как перед войной.
Сердился я только на Алешку. Несмотря на папино предупреждение, он постоянно куда-то исчезал. Вот только что вертелся тут, болтал с какой-то местной девушкой («Твоя моя понимай совсем нету»), не успеешь моргнуть – уже растворился. То ли в воздухе, то ли в зарослях. И так же неожиданно возникал.
Алешин с ним извелся.
– Я тебя наручниками пристегну, – прошептал он ему в очередной раз.
– Потом спасибо скажете, – как-то очень загадочно ответил Алешка.
Ну, понятно, клад ищет. И Алешину тоже что-нибудь отстегнет. На покупку гитары, например…
Вскоре нас опять позвали на праздник. Теперь это был праздник Убывающей луны. Счастливые они люди: для них все на свете – только повод для праздника. Москита на лбу шлепнул – столько радости, скорее соседей за стол звать, песни петь и танцы плясать.
Капитан высказался категорично:
– Сергей Александрович! Или никто не сходит на берег, или идем всем экипажем. Вам может понадобиться наша помощь.
Папа был против, он не хотел, чтобы рисковали другие люди, но капитан настоял. И аргументировал просто:
– В настоящее время, товарищ Оболенский, вы не только полковник милиции, но и член нашего экипажа. А мои люди не привыкли друзей в беде оставлять.
– Хорошо, – нехотя согласился папа, – только раньше времени никому о нашей задаче не сообщайте. Действуйте по обстановке.
Папа проверил надежность замка в каюте, где содержался задержанный Шмага. Капитан наказал остававшемуся на судне вахтенному удвоить внимание и утроить бдительность.