– Что надо?
– Шеф, Арнольда и ребят менты повязали.
– Знаю. Что еще?
– Тебе мало? Нас теперь всех заметут.
– До меня не доберутся, мотай отсюда и замри. Ребятам передай: чтоб в два дня Чижа достали. Хоть из-под земли.
– Передам. Кажись, они на внучку его вышли. Девка может о нем знать.
– Двигай. Сделаете – озолочу. Не сделаете – замочу.
Да, как странно бывает в жизни. Обнаружили мы на острове одинокого человека. Конечно, попал он туда не по своей воле, а волей злых людей, но ведь против одиночества он не очень-то и возражал. Считал, что одиночество помогает ему без помех (в виде заботы о других людях) заниматься своей любимой наукой и наслаждаться своей любимой коллекцией.
А как получилось в конце концов? В конце концов этот фанат одиночества объединил вокруг себя столько людей – и друзей, и врагов. И нас с Алешкой, и милицию, и прохвостов, бандитов и жуликов. Вот смотрите: Сизов все это преступление задумал, продумал и организовал. А сколько людей он включил в эту авантюру: и своих бандюков, и капитана Кольцова с матросами, и его брата – веселого мужика – с его Федором, и даже милую плаксу Надежду Кузьминичну. Он и нас с Алешкой попытался использовать. И рыжая Катька в эту историю попала. Я уже не говорю про папу и Алешина, про Сергеева и его сотрудников, про лихого «водителя» Федотова. Про неудачного сыщика Носикова, про нашего участкового… Вот тебе и одиночка! Не зря Чижов все-таки потом признался, что человек в одиночестве дичает. Конечно, лучше быть одному, чем в окружении врагов, но лучше всего быть вместе со своими друзьями и близкими.
Обо всем этом я думал по дороге в Москву. И даже постарался поделиться своими мыслями с Лешкой. Он послушал, подумал и сказал:
– Это все ерунда, Дим. Наш Чижик… понимаешь, его тетя Надя своими заботами достала. Вот он и замечтал об одиночестве.
Лешка, конечно, иногда тоже любит пофилософствовать. Если делать больше нечего. А чаще всего он предпочитает действовать. Причем на главном направлении.
А что сейчас главное? Главное – рыжая Катька в опасности. И мы, долго не думая, поехали к Сергееву. И все ему рассказали.
Он прямо при нас посоветовался с сотрудниками.
– Делаем засаду на квартире, – предложил один из них. – Берем этих негодяев – и все.
– Засада – дело непростое, – сказал другой. – До стрельбы может дойти. А там – ребенок, женщины.
– Девочку нужно спрятать, – сказал Сергеев. – Но где?
– В раковине, – подсказал Алешка.
– В какой еще раковине? – нахмурился Сергеев. – С грязной посудой?
– В ракушке, – уточнил я. – У нас дома.
– Это мысль, – согласился Сергеев. – А мама возражать не будет?
– Она будет рада, – сказал Алешка. – Только вы дайте нам стиральный порошок. Мы про него забыли.
Когда в нашу квартиру вошли Сергеев со стиральным порошком, Катька с вещами и мы с Алешкой, мама только и спросила:
– А порошок купили?
– Мам, – сказал Алешка, – Катька у нас поживет. Не больше года.
– А Леночка Стрельцова? – удивилась мама. – Она не обидится?
– Она и так уже обиделась. А за Катькой бандиты охотятся. Но ты не волнуйся. Мы сейчас ее деда привезем. Из психушки. За ним тоже бандиты охотятся.
– Он буйный? – только и спросила мама. – Кусается?
– Он русалок в аквариуме ловит, – сказал Алешка. – Ракушками.
– Ну, тогда ничего, – мама вздохнула. – У нас русалок нет. И аквариума тоже. – Тут она вздохнула еще сильнее: – Но ракушка есть.
Потом мама и Сергеев пошли на кухню – объясняться, а мы провели Катьку в нашу комнату.
При виде раковины она обалдела.
– Какая… – только и сказала она.
– Нравится? – гордо спросил Алешка.
– Очень. Нереально прекрасная.
– Дарю. Будешь в ней спать. – И, подумав, добавил: – Но не больше года.
– Народу прибавилось, – сказала мама, когда Сергеев уехал за дядей Ваней. – Нужно народ кормить. Кто идет в магазин?
– Я! – сказала Катька.
– Вот фиг! – сказал Алешка. – Ты будешь сидеть дома, в раковине, пока мы всех бандитов не переловим.
– Сто лет, что ли? – надулась Катька. – Или не больше года?
Мама дала нам деньги, список продуктов и вытолкала за дверь.
Когда мы вернулись, в нашей квартире уже обнимались Катька с дедом. Катька говорила «Гы», а дед говорил «У-у!» А мама говорила «Ах!» и незаметно утирала слезы умиления. Как тетя Надя.
– Дед, а это теперь моя раковина! – похвалилась Катька.
Дед ахнул, почти как наша мама, и восторженно прошептал какое-то длинное латинское название. Из которого мы уловили только знакомое нам слово – «тридакна».
Чижов, превратившись в профессора, обошел раковину со всех сторон, залез внутрь, пощелкал по ней пальцем, понюхал, лизнул и сказал не очень довольно:
– Неплохой экземпляр. Но далеко не из редких. Тридакна, если хотите знать, достигает веса четверти тонны и размера до трех метров. Я бы за такую раковину и пары старых перчаток не дал.
– У! – возмутился Алешка.
– Ну, извини, – немного смутился Чижов и тут же стал в изысканных выражениях благодарить маму за гостеприимство. Он оказался совсем нормальным. Да он и всегда был такой. Только сначала он ждал встречи с Сизовым и решил прикинуться одичавшим, а потом, в Москве, папа посоветовал ему оставаться таким же, чтобы обезопаситься от бандитов.
Хорошая компания подобралась. И мы всей этой хорошей компанией пошли готовить ужин. Дед Ваня вовсю помогал маме и давал ей всякие экзотические советы по кулинарии. Он там, на своем острове Скелета, научился готовить всякие чудеса.
– Вы знаете, – говорил он, – когда-нибудь я научу вас запекать бананы в капустных листьях. Это деликатес. – Тут он немного поморщился, будто его тошнило, и добавил: – Но я их не очень… У меня на бананы аллергия.
Еще бы! Он, наверное, за два года этих бананов тонн пятьдесят съел. Без всяких капустных листьев.
Как только мы сели за стол, раздался звонок в дверь.
– Федотов приехал, – в шутку хихикнул Алешка. – Сейчас катать нас будет.
Я пошел открыть дверь. И чуть не упал на пороге. За дверью стоял… Федотов.
Он подмигнул мне и сказал:
– Рот закрой, а то кишки простудишь.
Я его намек понял и так захлопнул рот, что даже зубы лязгнули.
– Я у вас поживу, – сказал Федотов. – Пока машина в ремонте.
Он снял куртку, а под курткой у него оказался пистолет в плечевой кобуре. И пошел на кухню. Вежливо поздоровался с мамой, а дяде Ване сказал: «Гы, Ванюша».