И она отложила в майонезную баночку половину приворотного зелья.

— Это любовное зелье, — пояснила ведьма.

— Надо же, — удивилась Алевтина. — А выглядит прямо как баклажанная икра.

— Он это съест и в тебя влюбится, — сказала Матильда. — Но вашему счастью будет мешать… м-м-м… такая зелёная коробочка.

— Что? — изумилась Алевтина. — Про зелёную коробочку тоже написано в картах?

— Эх, темнота, — снисходительно сказала Матильда. — Вот эта бубновая восьмёрка означает коробочку, а трефовая шестёрка — зелёную.

— Потрясающе, — вздохнула Алевтина. — И что я должна сделать?

— Ты найдёшь в вещах Сан… м-м-м… своего суженого зелёную коробочку и принесёшь мне. Если её нет на квартире, то, возможно, он всюду носит её с собой и, значит, она с ним в больнице.

— Кто «она»? — ревниво спросила Алевтина.

— Да зелёная же коробочка! Кстати, возможно, что этот твой избранник покажется тебе знакомым… ты его знала раньше, но…

— Ой, как интересно! Ну, я полетела! — Алевтина схватила банку и достала очередную тысячу. — Сегодня без призрака, значит, тыща.

— А баклажанная икра… тьфу, приворотное зелье, по-твоему, ничего не стоит? — возмутилась ведьма.

Клиентка грустно посмотрела в кошелёк и сказала:

— От зарплаты ничего не остаётся… не на что вкусненькое покупать. К чему же я тогда приворотное зелье подмешаю?

— Ладно, — вздохнула Матильда. — Принесёшь коробочку — прощу тебе долг за зелье.

— Вот спасибо! — повеселела клиентка. — Может, я вам лучше билет в цирк подарю? У нас сейчас замечательная программа, там такие лошади, а на шее сидит трёхцветный бульдог и…

Она ещё что-то говорила про цирк, но мысли Матильды приняли совершенно другое направление: «Цирк! Ну конечно! Я искала у него дома, эта дурёха поищет в больнице… а цирк! Он же мог спрятать коробочку на работе! Сейчас я иду в цирк и…»

Алевтина, видя, что хозяйка её совершенно не слушает, на цыпочках ушла, опять споткнувшись о крокодила. «Это она в транс впала», — уважительно подумала клиентка. Низвергнутого крокодила Алевтина не заметила. Он её тоже.

Глава 18. Дневник Саши Сергеевой. О профориентации

Мы недавно с Матильдой говорили о профессии ведьмы. Я сказала, что хочу стать ведьмой, как она, потому что это благородная профессия. Помогать людям найти счастье, любовь и прочие такие вещи. Чтобы не было одиночества. Матильда хмыкнула и сказала, что ничего благородного в этом нет. И что можно с достоинством нести своё одиночество, а можно суетиться и канючить: «Найдите мне жениха… ах, какая я бедная, сделайте меня сейчас же счастливой, а я вам заплачу». И что она, Матильда, таких не выносит. По-моему, она просто очень одинокая, а сама себе наколдовать счастье не может. Я тоже одинокая. То есть у меня, конечно, есть мама, папа… и даже вредная Стаська иногда бывает кстати. С ней весело. Но внутри я одинокая. Матильда говорит, что каждый человек внутри одинок и когда-нибудь я это пойму. Она не знает, что я уже понимаю. Она и разговаривает-то со мной всерьёз, потому что ей больше не с кем серьёзно поговорить. Не с крокодилом же. Клиенток своих она презирает. А я нет. Я понимаю, как хочется чуда… Не все ведь могут гордо нести это самое одиночество. Я — слабая. Я — из тех, кому надо нагадать счастье и приворожить суженого. Смешное слово — суженый. Как будто его сузили. Наверное, потому, что все суженые подразумеваются красивые и худые, то есть узкие. Бедная Матильда! И я тоже. Вообще всех жалко. Кроме Стаськи, которая сегодня надела на Картахену мой любимый топик и сказала, что Картахене он как раз, а мне тесноват. Вот вредина! Не такая уж я толстая, Матильда говорит, что я ещё расцвету и они все заткнутся. Она меня не презирает, как клиенток. Наверное, потому, что чувствует, что я к ней хорошо отношусь. Она говорит, что года через три я буду очень красивая. Это, конечно, приятно слышать, но я сомневаюсь. А Стаська говорит, что, когда вырастет, поступит в Привиденный Институт и выучится на привидение. Очень здорово иметь такую смешную сестру. Дома сплошной цирк с редкими антрактами (когда рот Стаськи занят едой).

А Матильда всё равно хорошая.

Глава 19. Всё сломалось

Иван спал крепко, без снов. И долго. То ли потому, что Малявка ни разу за ночь не заплакал, то ли Иван просто устал после вчерашних переживаний.

Бабушка с Кошмаром вернулись домой поздно ночью, уставшие и испуганные. Взрослые долго беседовали на кухне. Мама внимательно осматривала собаку, вытаскивала занозу из лапы и вздыхала. Папа сердито бурчал. Бабушка даже, кажется, всхлипнула. Кошмар виновато молчал. Но эта виноватость не помешала ему навернуть две полные миски супа, а затем залечь на коврик и тихонько поглодать ещё чего-нибудь, что попадётся.

— Это очень серьёзно, — сказала мама. — Он болен. Два раза за Матильдой побежал и вот сейчас за какой-то старушкой в чадре. Откуда вообще на Урале такие колоритные старушки?

«Рассказать про Матильду?» — сомневался Иван. «Мама будет волноваться, а ей нужно Малявку кормить…» — подумал он и решил маме уж точно ничего не говорить.

От такого решения в груди у Ивана что-то сжалось то ли от страха, то ли от гордости. «Попрошу завтра утром папу сходить вместе со мной к этой ведьме, — засыпая, решил Иван. — Завтра воскресенье, у папы выходной».

А утром оказалось, что папа увёл Кошмара к ветеринару. Зарёванная Дашенька сидела у мамы на коленях.

— Кошмару укольчик доктор поставит, — всхлипывала она. — Ему больно. Мне доктор ставил укольчик.

Иван заметался по комнате. Кошмар вообще-то был его собакой. Он полтора года назад нашёл на улице и принёс домой грязный пушистый комок. Тогда Кошмар был ещё без имени, и слабое его тявканье походило на «Куда?».

Ивану нужно было ходить в школу, дома с Кошмаром оставались Даша и бабушка, и пёс так привязался к младшей сестрёнке, что даже припрятывал для неё самые вкусные (на его взгляд) косточки.

— Зачем его к ветеринару? — голос Ивана предательски дрогнул. Ему вдруг показалось, что Кошмару грозит опасность. — Он же ничего такого не сделал, никого не укусил! Просто гнался за этой сумасшедшей!

— Без паники! — спокойно сказала мама. — Просто его хорошо обследуют. Он, кажется, съел что-то мерзкое. Или его хотели отравить. И не шумите, Малявка спит, как ни странно. Господи, вдруг он теперь всегда будет хорошо спать, как все приличные дети?!

Иван немного успокоился и вдруг заметил, что, действительно, давно не слышно Максимкиного крика. Вообще-то об этом он уже полгода только мечтал. Но Ивану сделалось как-то непривычно, даже страшно. Он, волнуясь, прошёл в родительскую спальню и посмотрел на младшего братишку. К Ивану подошла Дашенька.