Чертанов любил этот небольшой кабачок на Пречистенке и нередко захаживал сюда. Ресторан был неброский и совсем небольшой, без всяких новомодных украшений, которыми были напичканы другие подобные заведения. Здесь игра небольшой оркестр, а Чертанову нравился «живой» звук. Главным действующим лицом оркестра был длинноволосый клавишник с красивым баритоном. Он владел едва ли не всеми октавами и мог затянуть такую лихую ноту, от мощи которой, казалось, дом способен рассыпаться по кирпичику.
Отношения в кабачке были почти домашними, публика здесь бывала в основном постоянной, с очень незначительным количеством залетных. А потому музыкантов частенько приглашали к столу скоротать время.
За соседним столиком сидели две брюнетки и лениво, как и подобает настоящим леди, потягивали коктейль через трубочки. Но красная цена им была сто долларов за два часа удовольствия, и Чертанов с интересом присматривался к их параметрам, как бы примеряя их под себя.
Длинноволосый клавишник подмигнул майору и показал взглядом на скучающих девушек. Чертанов невольно улыбнулся.
Разговор с Егором начинал тяготить Чертанова. Вместо того чтобы уединиться с барышней в укромном месте, он вынужден вступать в словесные баталии. И самое скверное то, что его приятель необыкновенно упрям и не успокоится до тех пор, пока не взломает круговую оборону Михаила, выстроенную из весомых аргументов.
— Ну, соглашайся, Михаил, соглашайся! — тараном наступал на него Ларин. — От этого дела ты будешь иметь неплохую копейку, свой процент! А уже через пару лет ты можешь смело считать себя состоятельным человеком.
Одна из девушек, с темной родинкой на правой щеке, слегка улыбнулась, на миг напомнив Чертанову Ангелину, которая пропала, оставив после себя ощущение пустоты и неприкаянности. Чертанов вздохнул. Препираться с Лариным не имело смысла. Самое разумное — так это пообещать подумать, а там будет видно. Чего, собственно, лишать друга надежды?
— Я вот что думаю, Егор, в твоих словах что-то есть. Надо будет обсудить это более конкретно, не так ведь, впопыхах… К тому же от водки у меня башка совершенно не варит.
— Ну, ты молоток! — возликовал Ларин. — У нас знаешь какой тандем получится! А может, ты вместо Николая у меня будешь? Он ведь у меня правой рукой был. — Натолкнувшись на жесткий взгляд Чертанова, Ларин легко пошел на попятную: — Ладно, с этим делом пока повременим, тебе сначала осмотреться нужно, как говорится, прикинуть, что к чему. А уж потом окончательно определимся. А куда это ты все смотришь? — заинтересованно протянул Ларин и, повернувшись, увидел брюнеток. — А-а, — понимающе протянул он. — Губу раскатал. Теперь я понимаю, почему у нас разговор не заладился. Да у тебя, оказывается, в башке сплошные промежности? — съязвил Ларин, вставая. — Может, тебя подвезти?
За крайним столиком поднялись его телохранители. Неприметные, как интерьер третьесортной забегаловки. Но можно было не сомневаться, если, как в кино, случится какая-нибудь заварушка, то парни несомненно станут героями этого боевика.
Чертанов улыбнулся:
— Не надо, я как-нибудь сам доберусь… и разберусь.
Все-таки Ларин изменился. Года три назад подобное расставание не могло бы состояться в принципе. Грех покидать ресторан в разгар веселья, да еще когда за соседним столом расположились такие нимфы. Набрали бы вина, водки, какой-нибудь экзотической закуси и, подхватив девушек под руки, завалились бы с ними на свободную хату. Выпив для приличия по чарочке, не стали бы томить себя долгим воздержанием и разбрелись бы по комнатам до самого утра. Случалось, что Ларин, любитель всяких экспериментов, теребил Чертанова среди ночи и командным голосом заявлял, что настало время поменяться подругами.
Сейчас же Егор покидал ресторан не для того, чтобы продолжить развлечения где-нибудь в сауне, а чтобы дать распоряжения на завтрашний день, отправить целую кучу факсов и сделать пару неотложных телефонных звонков.
— Ну, смотри, — небрежно повел плечом Ларин, — наш разговор не закончен.
Один из телохранителей распахнул перед боссом дверь, зыркнув глазами в холл. Действовал он уверенно и спокойно, безо всякого плебейского чинопочитания. Так надо. Просто парень делал свою работу. В холле мелькнул клетчатый пиджак — это третий охранник. Опекали босса плотно и очень толково, в случае необходимости могли организовать круговую оборону.
Девушки весело поглядывали в сторону Чертанова. Он тронул за руку пробегавшего мимо халдея и сказал:
— Послушай… Эти телки съемные?
— Как договоритесь, — улыбнулся официант. — Но хочу сразу предупредить, что они не дешевые. Если желаете, я могу с ними переговорить.
— Не надо, — поморщился Чертанов, — сам разберусь. Что я, без языка, что ли… Ты лучше сделай вот что: принеси им пару бутылок шампанского. Скажешь, что от меня.
— Понял, — охотно отозвался официант, чуть наклонившись.
— Тебя я тоже не обижу… Ну, чего стоишь? Действуй!
Появление шампанского вызвало у брюнеток сдержанное ликование, а когда официант показал взглядом на Чертанова, что-то негромко проговорив, их лица озарились самой настоящей радостью. Михаил поднял навстречу рюмку с водкой, и они весело прыснули задорным смехом. Обмен любезностями состоялся — и он лихо опрокинул горькую в широко открытый рот.
Когда шампанское ударит девушкам в голову и моральные преграды будут безвозвратно сметены пенистым напитком, нужно будет поинтересоваться, что они думают о сексе втроем. Грех, конечно. Но еще большим грехом было бы отпустить такую сладкую парочку.
* * *
Крылов пыхнул дымом и нервно воткнул недокуренную сигарету в малахитовую пепельницу. Курил он всегда очень поспешно, рассыпая пепел по столу. Усольцев с Шибановым невольно задержали взгляды на изуродованной сигарете, которая торчала из зеленой каменной пепельницы, как памятник страстному курильщику. В кабинете было дымно, но окна полковник открывать не любил.
— Чертанова пока отстранили от дела, — наконец хмуро произнес Крылов. — Ты, капитан, возьмешь на себя дело антикварщиков… Знаю, знаю, что хочешь сказать, — махнул он рукой, — все мы загружены, у всех своих забот невпроворот, но кто-то должен этим заниматься! Ты понял меня?
— Так точно, товарищ полковник.
— Вы ведь, кажется, друзья Чертанова, должны знать его лучше меня, а потому я хочу откровенно спросить у вас, мог он убить или нет? Что ты скажешь по этому поводу, майор? — посмотрел Геннадий Васильевич на Усольцева, сидевшего от него по правую руку.
— Если честно…
Полковник невольно хмыкнул.
— Разумеется, честно. Я же тебе не прокурор. Говори так, как думаешь.
Усольцеву очень хотелось закурить. Но Крылов категорически запрещал курить в своем кабинете, несмотря на то, что сам смолил немилосердно. Единственным человеком, который курил в его кабинете, был начальник управления генерал-полковник Прохоров, который вообще не вынимал сигарету изо рта. И недоброжелатели Прохорова ехидно замечали, что он продолжает дымить даже во время исполнения супружеских обязанностей.