Ангел кивнул.

Варяг вышел в вестибюль. В телефонной будке белокурая особа бросала в трубку резкие слова. С мужа снимает стружку, догадался Варяг. А ему что делать? Звонить, не звонить… Блондинка не унималась. Видно, не судьба! – подумал он. Но блондинка как раз повесила трубку.

– Вы будете звонить? – раздался за спиной нетерпеливый голос.

– Да,

Варяг набрал номер академика Нестеренко.

– Я вас слушаю, – сказала Вика.

Он загадал: если трубку снимет Нестеренко – вернется в зал, если Вика – значит, так тому и быть.

– Вика, это Владислав.

– Ой, как я рада вас слышать! – рассыпалась она колокольчиком.

– Ты одна?

– Одна. Папа в командировке, будет только послезавтра.

– Вика, ты знаешь, где я живу?

– Ты меня к себе не приглашал. – Она с ходу перешла на «ты».

– Это на Тверской. Записывай. – Варяг продиктовал адрес. – Бери такси и лети ко мне. Буду ждать. Даю час на сборы.

– Ой, я не успею! Надо прическу сделать, привести себя в порядок.

– Это все лишнее. Жду! – Варяг повесил трубку.

У столика он увидел певицу. Она улыбалась Ангелу. Когда Варяг подошел, она тут же упорхнула.

– Зря ты, Владик, отказался, – расплылся в улыбке Ангел. – Такая женщина! А я вот с ней договорился. И совсем недорого.

– Торговался, что ли?

– Ну, ты даешь! Она сама назначает цену.

…Отношения у Варяга с Ангелом сложились сразу. Ангел был признанный вор. О нем знали во всех кругах. К нему за помощью обращался весь воровской мир. Однако он сразу признал в Варяге своего. Они были равны, и это равенство их сплотило. Это было нормально, поскольку воры в законе всегда тянутся друг к другу, где бы ни находились. У Ангела с Варягом деловое партнерство не замедлило перерасти в дружбу. Если поначалу Ангел; был для Варяга связующим звеном с воровским миром, то теперь встречи накоротке стали для обоих необходимостью.

– Мне нужно идти, – сказал Варяг.

– Тебя проводят.

– Нет, я пойду один, меня ждет женщина.

– Ну тогда желаю успеха!

– И тебе того же!

…Вика не задержалась. Она появилась ровно в назначенное время. Черт возьми, а она похорошела! – подумал он, когда она перешагнула порог его холостяцкой квартиры. Варяг уже прикидывал, как будут развиваться события. Когда шампанское вскружит ей голову, он расстегнет белую кофточку и освободит упругую грудь из плена лифчика, а потом он начнет неторопливо расстегивать коротенькую юбочку. А Вика перешагнет через нее и… долой все условности!

– Ты меня ждал?

– Как никогда!

Варяг не кривил душой. Облик Светы за это время потускнел и даже как бы отдалился. Время – великий лекарь! – подумал он, а вслух сказал:

– Я налью тебе шампанского, не возражаешь?

Красиво сервированный стол польстил Викиному самолюбию, а роскошные розы на длинной ножке привели в восторг.

– Потом, потом, – сказала она и, подойдя к нему, стала расстегивать пиджак.

С галстуком и рубашкой она справилась без труда. Пришлось немного повозиться с пряжкой на ремне. С брюками тоже не возникло сложностей. Перешагнув через них, он сказал:

– Женщин приходилось раздевать. И не раз! Но вот меня раздевают впервые.

С его лица не сходила улыбка.

ГЛАВА 23

Неделя не прошла – пробежала! А с какой стороны подступиться к золоту, Варяг так и не знал. Конечно, можно у элитных квартиросъемщиков вырвать признание под пытками… подвесить за ноги в лесу. Нет, не годится. Грубо! А если просто припугнуть? Отпадает… На их стороне не менее сильная команда, с которой придется столкнуться нос к носу. А если подкупить? Нелогично…

И тут Варяг вспомнил, какое впечатление произвел на него в юности гипнотический сеанс. Столько лет прошло, но как будто это было вчера! Гипнотизер вызвал на сцену несколько человек, в том числе и его. Гипнотизер обвел всех взглядом. От его пронзительных глаз веяло холодом и властностью. Таким глазам невозможно было не подчиниться. Он запросто внушал, что питьевая вода – шампанское, а вино – томатный сок. Под действием гипноза мужчины прыгали через скакалку, вальсировали, совершали самые нелепые; поступки. Потом, усадив на стул, он, каждого расспрашивал; о прежней жизни. Но самое удивительное заключалось в, том, что позже никто не помнил ничего из своих откровений Он сам удивлялся, когда приятели рассказывали ему о тех проделках; которые он совершал под действием внушения. Оказывается, вместе со всеми он, «бегал по лужайке», рвал мнимые цветы, играл в футбол, летал на самолете. А на вопрос; гипнотизера, что он делал накануне вечером, вполне искренне отвечал, что лазил в окно по водосточной трубе. К кому? К Тане. Почему не в дверь? Чтобы не встречаться с соседями. В тот день родители Тани уехали на дачу, и он подробно рассказал веем, как приятно провел время за бутылочкой вина. Это было потрясающе!

Варяг задумался. А не попробовать ли загипнотизировать своих подопечных: Шантаж, угрозы – это пошло. Граждане сами выложат все, да еще и помнить ничего не будут!

В последней ходке, на Севере, в одной из воркутинских зон Варяг познакомился с человеком, который обладал таким даром. Это был мужик по кличке Гоша. Причем мужик из настоящих, с такими считаются даже воры в законе. Среди своих его слово было равносильно приказу. Иногда ему ничего не стоило наехать на урку, поскольку знал: на его сторону встанет добрая сотня мужиков. А это была сила, с которой приходилось считаться всем. Шальная, стихийная сила, которая шарахалась из одной стороны в другую, то соглашаясь с политикой нэпмановских воров, а то выступая за новые авторитеты. Но, конечно, охотнее мужики отстаивали собственные интересы. Дважды воры подваливали к; Гоше, предлагая ему свое покровительство. Лучшего союзника и желать было нельзя!

Гоша оба раза ответил отказом, потому что он обладал даром внушения. Любую бузу он мог прекратить в один миг. Он не кипятился с пеной у рта, не махал руками, не рвал на себе рубашку. Он обводил всех взглядом, говорил, что хотел сказать, и все. Когда воры предложили короновать его законником, он ответил: «Нет. У нас разные дороги. Я – мужик и таким хочу остаться. Воровское дело хлопотное, оно не по мне».

Глаза у Гоши действительно были особенные: черные, бархатистые. Темными были даже белки, многократно усиливающие магию взгляда. Эта его особенность никак не сочеталась с волосами цвета прелой соломы.

Гошину способность убеждать глазами, а не словами, зеки раскрыли после первой же ходки, когда он шутки ради внушил куму, что тот – зек. И не было конца веселью блатных, когда Филиппыч, стареющий тюремный начальник, растянулся на нарах.

Филиппыча списали тогда подчистую, назначив пенсию по болезни, а начальству и в голову не могло прийти, что всему виной были глаза Гоши.