– Так кто же там, за окном, был вместо тебя, Владислав Геннадьевич?
– Его брат. Сержант просил организовать побег для него. Мы это устроили так, как надо, и все это время брат Сержанта жил у меня. Мы его предупредили, чтобы он не распахивал занавески на окнах, вот Сержант и принял своего брата за меня. – И уже с сожалением, разведя руками, Варяг добавил: – Я не собирался это делать, но меня вынудили обстоятельства.
– Потом вы его не искали?
– Посчитали это ненужным. Он достаточно наказал себя. Скорее всего, он сейчас где-нибудь под Парижем, там у него дом. Мы решили оставить его в покое, только вышлем фотографию его брата с разбитым черепом.
– Это будет для него ударом, у Сержанта больше ни кого нет.
– Он сам этого хотел.
– Трижды он приезжал в Россию именно из-за него.
– Я знаю это.
– Он станет опасен вдвойне. Если раньше его что-то и сдерживало, то сейчас для него уже нет никаких преград.
– Он подготовил для нас профессиональную команду. В случае необходимости Сержантом займутся собственные ученики. Вы уладили все формальности моей кончины, Егор Сергеевич?
– Да. Но это было нелегко сделать. Ты должен был умереть так, чтобы в твою кончину поверили все. Ты вырос, мой мальчик, а таких людей, как ты, просто так не закапывают. Причину смерти устанавливают и документально фиксируют. Здесь задействованы все – от видных ученых-медиков до Федеральной службы контрразведки. В ученом мире у меня имеются кое-какие связи, я воспользовался ими. Труднее всего было договориться с ФСК, но и там есть свои люди, которые многим обязаны нам. Короче, хочу тебя заверить, Владислав, что все прошло удачно и никто не посмеет сомневаться в твоей смерти.
– Неужели никто не пожелал взглянуть на меня?
– Желающие находились, но я предупредил своих ребят, дежуривших в комнате, чтобы каждому объясняли, что череп так раскурочен, что лучше не смотреть. Сейчас нам нужно время, чтобы перегруппировать свои силы, главные наши сражения еще впереди, а Западная Европа – лучшее место для поля брани. Ты будешь фельдмаршалом в этом сражении, а для этого тебе нужно исчезнуть. Тем более кое-какой опыт у тебя есть, ты исчезал один раз, можешь и во второй. Пусть в это поверит и Валаччини, а потом мы заявим о себе с новой силой. Ты можешь жить богато за деньги, которые мы тебе будем выделять из общака, и потихонечку присматривайся к новому рынку. Куда бы ты хотел уехать?
Варяг секунду размышлял, а потом ответил:
– В Англию.
– Пускай будет Англия. Знаешь, о чем я жалею?
– О чем, Егор Сергеевич?
– Если бы получилось все иначе, из тебя мог бы выйти блестящий ученый.
– Кто знает, может, еще не все потеряно, должен же я чем-то заниматься в Лондоне, – улыбнулся Владислав, – хотя бы первое время.
* * *
На молодых мужчину и женщину, стоящих у стойки регистрации, никто не обращал внимания. Они ничем не отличались от других пассажиров, терпеливо ожидающих посадки. Здесь же стойко томились и провожающие. Говорили обычные слова при прощании, желали удачи, обещали писать и надеялись на следующую добрую встречу. Все как обычно. И уж никто из стоящих рядом не мог знать, что в этом многолюдье затерялся известный вор Варяг, могила которого находится на центральном кладбище под номером 739/625 БЛ. Света смотрела на мужа и видела, что он наслаждается своей безымянностью, как король на карнавале, попавший в толпу простолюдинов.
Через несколько минут она с Владиславом поднимется на борт современного лайнера, который унесет их на другой конец планеты, оставив за порогом аэропорта былые раны. Предстоящий путь совсем не напоминал тот, который она прошла однажды от маленькой воркутинской станции до вагона, в котором к новому месту пребывания увозили вора в законе Варяга, тогда она его называла просто – Владик. А тот подъем по ступеням вагона больше напоминал восхождение на эшафот, где палачами и зрителями одновременно были мальчишки в защитных шинелях с автоматами за плечами. Словно и она была осуждена на долгое пребывание в старом расшатанном столыпинском вагоне. И если сейчас ее ожидала синева неба и безмятежные, как погожий день, улыбки стюардесс, то в тот день поезд беглым каторжником пробирался через чахлую тундру. Было сыро и слякотно. Света была готова к этой перемене: слишком долго счастье обходило ее стороной, и вот сейчас эту перемену в своей судьбе она восприняла как подарок.
Варяг курил, нервно смахивая серый пепел на мраморный пол. Он уезжал один, словно король, лишенный трона: ни былого великолепия, ни обычной свиты, ни светской любезности – все в прошлом! В длинном кожаном пальто, чадя дорогими сигаретами, стоял известный вор. И его отъезд был одним из ходов сильной комбинации, которая скоро должна закончиться матом не только синьору Валаччини.
Варяг мог бы подъехать в дорогом лимузине, презирая таможенный контроль, к самому трапу самолета, но он, сделавшись ненадолго простым смертным, вместе со всеми ожидал объявления о начале посадки на свой рейс.
Подошел Ангел. Сейчас он выглядел экстравагантно – красный пиджак и белые брюки делали его похожим на эстрадную знаменитость, и вряд ли кто-нибудь из присутствующих мог бы поверить в то, что этот фискал с золотыми зубами прибрал к рукам теневиков России.
– Как ты и просил, никакой торжественности. Все чинно. О том, что ты уезжаешь, знают только четыре человека. Кто ты сейчас по паспорту?
– Станислав Владимирович Мартынов, доктор юридических наук.
– Тебе подыскали приличный домик за городом. Из аэропорта вас отвезут прямо туда.
Приятный женский голос монотонно и привычно объявил посадку. Отъезжающие потянулись к стойкам, где за перилами таможенного контроля начиналась чужая территория.
– Свидимся ли? – спросил Варяг.
После паузы Ангел ответил:
– Должны.
Рукопожатие, улыбки сумели смягчить тяжесть расставания. В другой руке Варяг держал «дипломат» – это все, что ему нужно для жизни в Англии.
– Ты знаешь, куда мы полетим дальше? – спросил Варяг у Светы, когда они остались вдвоем.
– А разве мы не останемся в Лондоне?
– Нет.
– С тобой я согласна лететь куда угодно.
– В Лондоне нас должны встретить и отвезти в загородный домик, но мы не воспользуемся этими услугами. Во внутреннем кармане моего пиджака два новых паспорта – на меня и мою супругу.
– И кем же мы потом будем?
– Супругами Игнатовыми. В Лондоне для нас заказано два билета на Монреаль. Канада. Мне нравится эта страна, и остаток жизни я хотел бы провести именно там.
Варяг уезжал без всякого надрыва, расставался со своей Родиной так же просто, как рак освобождается от своего панциря. Так же просто ушла и его прежняя жизнь, в которой остались былые привязанности, «коронация» и столыпинский вагон.