– Значит, твой дед…
– …и есть владелец замка. Очевидно.
Она застыла в седле, пытаясь это переварить. Подул ветерок, теплый и ароматный, принес с собой запахи лета, зашуршал листвой ближайшего кипариса.
– Старый ублюдок, – прошептала Лилибет. – Я знала, что он ведет сложную игру, но такое!
– Да уж, старый… как ты его назвала?
– Не важно! – Она тронула коня. – Давай-ка отыщем остальных. Мне кажется, Абигайль сочтет эту информацию даже более интересной, чем я.
Она пустила лошадь рысью, не обращая внимания на мольбы Роланда (переходящие в требования) ради всего святого поберечь себя и подумать о ребенке. Копыта выбивали облачка пыли. Во дворе Лилибет спешилась, кинула поводья в тут же появившиеся руки конюшенного мальчика и, не дожидаясь, когда Роланд тоже спрыгнет с седла, поспешила к двери.
– Филипп! – позвала она.
– Думаю, он вошел через кухню, – сказал Роланд, открыл дверь, прошел вслед за Лилибет по короткому коридорчику во внутренний двор с сухим фонтаном и дальше, ко входу в главный холл.
– Филипп! – снова позвала она. – Абигайль! Александра! – Голос ее эхом пронесся по холлу, чистый и громкий в этой просторной, выложенной камнем пустоте. Она повернулась к Роланду и взяла его за руку. – Где все?
– Не знаю, – ответил он. – Ты посылала телеграмму?
– Да, несколько дней назад. Сообщила, что мы возвращаемся, но больше ничего не сказала. Хотела их удивить.
Он крепкой, уверенной рукой ободряюще сжал ее пальцы.
– Может быть, заканчивают ленч? Или пошли погулять.
– Давай заглянем в кухню. Морини наверняка там, я уверена.
Держа Роланда за руку, она направилась в кухню, но не успели они пройти и нескольких ступенек, как в холл влетел Филипп – без шляпы, в расстегнутой курточке и усыпанный крошками.
– Мама! – воскликнул он, прыгая к ней на руки и засыпая крошками всю ее новенькую черную амазонку от лучшего флорентийского портного. – Морини дала мне кусочек panettone, и еще ты ни за что не догадаешься!
– Не догадаюсь о чем, милый?
– Здесь никого нет!
Лилибет опустила его на пол.
– Как это? Ты о чем?
– Они все уехали! Наши кузины, и герцог, и мистер Бёрк! И она не знает, вернутся они или нет. Хочешь откусить от моего panettone? – Он протянул ей кусочек.
– Я… нет, спасибо, дорогой. – Лилибет рассеянно отряхнула крошки и беспокойным взглядом окинула холл. Несмотря на теплый день, воздух был словно пронизан холодом.
– Ну, это странно, – заметил Роланд. – Просто очень странно. Но зато на какое-то время замок предоставлен только нам, или как? Просто настоящий медовый месяц – за исключением кузнечика Норберта.
– Ты будешь спать в нашей комнате? – Филипп затолкал остатки panettone в рот без всякого намека на изящество.
Роланд поскреб лоб.
– Ну, что до этого, старина, думаю, нам придется кое-что поменять. Ведь в палаццо у тебя была своя собственная комната, так? Потому что теперь ты такой ужасно большой мальчик.
– Роланд, – негромко произнесла Лилибет. – Можно с тобой поговорить?
– Ой нет! – воскликнул Филипп. – Берегись, папа! Она всегда так говорит мне, когда я балуюсь. – Он повернулся и побежал обратно к panettone Морини.
– Ну вот, Филипп! Бросаешь поле боя, да? В армии для этого есть специальное слово, и оно не очень-то приятное… – Роланд повернулся спиной к исчезающей фигурке Филиппа и улыбнулся. Его теплая улыбка, полная обаяния Пенхэллоу, всегда возвращала мир Лилибет на свою ось. – Что такое, милая? – спросил он, взяв ее руки в свои. – Ты не рада, что мы снова здесь?
И все ее страхи мгновенно улетучились. Проклятие замка, в самом деле! Обыкновенные предрассудки. Остальные, вероятно, поехали осматривать достопримечательности, устав от летней рутины в отдаленном замке. Разве мистер Бёрк не собирался отправиться на какую-то автомобильную выставку в Риме? Скорее всего им там так весело, что они не хотят возвращаться. Или поехали посмотреть на Помпеи, или на Капри. А что до графа Коппербриджа, так это всего лишь совпадение. Герцог ни слова не сказал про замок Святой Агаты за все то время, что они провели вместе во Флоренции.
Она поднесла руки Роланда к губам и поцеловала. Затем потянулась и поцеловала в губы, теплые и сухие после целого утра в седле, долгой поездки из гостиницы, где они провели предыдущую ночь в лучшей хозяйской спальне, предварительно прогулявшись в полночь на конюшню.
– Все в порядке, – ответила она. – Все прекрасно. Мы дома, и это главное.
Он ухмыльнулся.
– Точно? В таком случае…
И, даже не дав ей ахнуть, он сгреб ее в объятия и понес обратно через внутренний дворик наружу, в сверкающий итальянский денек, где солнце тотчас же раскрасило его глаза в золотистый цвет, заставив их сиять.
– Что ты делаешь? – воскликнула Лилибет, цепляясь за его плечи.
Он поставил ее на землю, поправил манжеты, лацканы и снова подхватил на руки.
– Хочу сделать это как полагается, – сказал он и перенес ее через порог во дворик, а там поставил на заросший мхом край фонтана и швырнул свою шляпу на землю.
– Добро пожаловать домой, леди Роланд, – сказал он и поцеловал Лилибет так, что от восторга она чуть не лишилась чувств.